Осколки

– Ну, то есть я не в том смысле… Но в последний раз он сломал ей несколько ребер и нос, и половина лица у нее была вся черная. И когда тетя Роза это увидела, она пошла к копам – странно, на самом деле я ведь не раз видел, как она сама била папу. Она дерется, как боксер, когда заведется. Будет бить до тех пор, пока человек не примется молить о пощаде, а она тогда смеется и бьет снова, еще пару раз, а потом отступает назад и улыбается… И еще иногда потом целует!

Виктор с тревогой покосился на меня, словно проверяя, как я отнесусь к такому поведению тети Розы.

Я думал о том, что я, видимо, еще дешево отделался тогда, неделю назад. Слава богу, тетя Роза повстречала равного себе – моего друга с собаками, который теперь гулял по пустоши…

– А тебя тетя Роза никогда не била?

– Да вы что! – удивился Виктор. – Нет, конечно! Она же моя тетя!

Пройдет еще годика два – и тетя начнет воспринимать его уже не как ребенка, а как взрослого мужчину…

Мы прошли по тропе еще немного. Я думал о том, как плохо я разбираюсь в психологии женщин, подобных Розе. Ее явно не привлекали мужчины, которым нравится, когда их бьют женщины. Чтобы получить удовлетворение, ей надо избить человека, которому это совсем не нравится…

Тропа сделалась такой узкой, что нам пришлось идти друг за другом, так что разговаривать стало трудно; но затем тропа внезапно расширилась, и мы вышли на ровное место, откуда открывался вид далеко вперед и в стороны. Внизу стоял Том Пиджин, и доберманы носились вокруг хозяина зигзагами, ошалев от радости.

Понаблюдав немного за ними, я пронзительно свистнул. Так свистеть меня научили отец и брат: они оба были способны подозвать лондонское такси в дождь, хотя это дело практически невозможное.

Том замер на месте, обернулся в мою сторону, увидел, что все в порядке, помахал мне и начал подниматься нам навстречу. Его псы рванулись прямиком ко мне.

– Ух ты-и! – восхищенно сказал Виктор. – А как вы это делаете?

– Надо подвернуть язык…

Я показал ему, как это делается, и снова попросил поподробнее рассказать о докторе Форсе. Я сказал, что мне нужно поговорить с ним.

– С кем?

– Можно подумать, ты не понимаешь! С доктором Адамом Форсом, естественно. С человеком, который написал то письмо, что ты скопировал и отослал Мартину.

Виктор умолк и вновь заговорил не скоро. В конце концов он буркнул:

– Мартин знал, что это игра.

– Да, знал, в этом я уверен, – согласился я. – Он хорошо тебя знал, знал он и Адама Форса. А Адам Форс знает тебя.

Я смотрел, как Том Пиджин поднимается к нам по склону.

– Возможно, ты даже знаешь их тайну – ту, что была на кассете, которую все разыскивают.

– Нет, не знаю, – ответил Виктор.

– Не ври, – сказал я. – Ты же не любишь, когда врут.

– Я не вру! – негодующе воскликнул Виктор. – Мартин знал, что на кассете, ну и доктор Форс, конечно, знал. Когда я отправил Мартину то письмо, я просто фантазировал, как будто я – доктор Форс. Я часто представляю себе, как будто я – это не я, а кто-то другой, другой человек или даже животное. Это просто игра. Иногда я еще разговариваю с выдуманными людьми…

«Карлсон, который живет на крыше», – подумал я. Я в детстве тоже играл – в машиниста или в жокея… Виктор, конечно, скоро вырастет из этого – но не прямо сейчас.

Я спросил, где он взял копию письма доктора Форса, которую послал Мартину со своей подписью. Виктор только пожал плечами.

Я еще раз спросил, не знает ли он, где найти этого доктора. Виктор неуверенно ответил, что, наверно, у Мартина где-нибудь записан адрес.

Может, и записан. Виктор его, конечно, знает, но сообщать мне пока что не собирается. Надо каким-то образом его уговорить. Убедить, что лучше будет рассказать мне все.

Том Пиджин и три радостно скачущих пса присоединились к нам на смотровой площадке. Все четверо явно были довольны жизнью.

– Ну вы и свистите! – с восхищением заметил Том. Я свистнул еще раз, как можно громче. Псы насторожились и внимательно уставились на меня, подергивая носами. Том погладил собак, и те энергично завиляли обрубленными хвостами.

По дороге обратно к машине Виктор изо всех сил пытался воспроизвести свист, но его усилия не производили на собак ни малейшего впечатления. Миски с водой и сухим собачьим кормом, который их хозяин захватил из дома, заинтересовали их куда больше. А потом собаки улеглись отдыхать.

Сам Том, водитель и мы с Виктором перекусили сандвичами, спрятавшись от ветра в машине. Потом трое остальных задремали, а я вышел из машины и снова медленно побрел по тропе, пытаясь разобраться в запутанных играх Виктора и правдоподобно объяснить интерес Верити и Пэйнов к кассете. Однако все равно в первую очередь надо было найти Адама Форса, а путь к нему по-прежнему лежал через Виктора.

Мне нужно было заставить Виктора довериться мне столь безоглядно, чтобы он, не задумываясь, мог поверить мне свои самые тайные мысли. И к тому же сделать это надо было как можно скорее. Но возможно ли такое? Не говоря уже о том, этично ли это.