Осколки

Развернув его, проводник молча протянул его мужчине в черном и откинулся на спинку стула, сильно сжимая в руках вилку.

Облизнув губы, тот, не прикасаясь к бумаге, пробежался глазами по строчкам и фыркнул. Тогда он впервые обратил на меня внимание. Он повернулся ко мне и пристально вгляделся в мое лицо, буравя меня взглядом и будто пытаясь разглядеть под кожей душу, и от этого у меня на лбу выступила испарина.

Внезапно его зрачки — всего лишь на секунду! — вышли за пределы радужки, и все яблоко стало темным как сумрачное небо. Я вздрогнула, однако стоило мне только моргнуть, как все встало на свои места.

Он скорчил гримасу отвращения и вновь вернулся к листку, будто ничего и не было. Но я могла поклясться в том, что видела.

Мы с Йеном переглянулись. Он снова качнул головой.

— Значит, снова ученичек. Да еще и девчонка! Ты никак не перестаешь меня удивлять, Адам. Раньше я думал, что падать тебе уже некуда, но ты с каждым разом преподносишь мне сюрпризы. Вот, кажется, после смерти твоего предыдущего помощника прошел только год, а ты уже отыскал себе нового. Не терпится оказаться на Черном Троне?

Йен медленно подался вперед, не обращая внимания на мой непонимающий взгляд. Он не выдержал.

— Он не был моим учеником, Мóрис, ты это прекрасно знаешь.

— Ошибаешься, — прошипел тот в ответ. — Тебе поручили его защищать и учить, а ты его убил. Не прошло и недели, как его изуродованное тобой тело доставили обратно! Ты даже не представляешь, как я хотел впиться зубами в твою тощую шею, но тебя оправдали. Старые идиоты!

Вилка хрустнула, разломавшись на две равные по длине части.

— Я повторяю: он не был моим учеником, Морис. Учеников не навязывают, их выбирают. Гольдштейн мнил себя лучше и сильнее других, хотя сам даже нож в руках держать не мог. Он без моего ведома пошел на кладбище за упырем и разворошил херов муравейник! Сколько тогда людей погибло по его вине? Сотни? Тысячи? Вот за что полагается Черный Трон, но вы решили скинуть всю вину на меня. Отлично! Это и свело его в могилу. За каждую проклятую душу я отплатил ему сполна. О, как он кричал, когда подыхал в том гнилом колодце! Я до сих пор с упоением вспоминаю, как потрошил заживо его откормленное брюхо и отрезал ему пальцы. Один за одним, один за одним…

Вот сейчас я действительно испугалась. Я боялась не столько его слов и выражения, с которым он их говорил, сколько того, что сейчас его собеседник сорвется и на него нападет. Что-то мне подсказывало, что бой сложится отнюдь не в сторону Йена.

Но мужчина вдруг хмыкнул, а потом рассмеялся. Он смеялся все громче и громче, пока окружающие на начали с неприязнью на нас косится, а Йен просто наблюдал за ним, вновь примерив на себя каменную маску безразличия.

— Адам Рейнгольц, — закончив хохотать, сказал он. — Ты знаешь: я тебя ненавижу всеми силами души, ведь ты очередное жалкое отродье черного демона, но порой и пиявки вроде тебя бывают полезны. Хорошо, я поставлю свою печать. Я даже назову тебе место: третья продольная, корчма «Ниннель». Пятеро из шайки засели там. Думаю, этого будет достаточно.

Одним движением руки он снял с шеи цепь и прикоснулся нижним концом креста к листочку. Тот вспыхнул. В следующий миг от него на столе осталась только маленькая кучка серого тлеющего пепла. Но, если судить по спокойному взгляду Йена, так и должно было случиться.

— Однако запомни, Рейнгольц, — напоследок сказал человек в черном, обращая в свой голос всю жуть, исходившую от него в тот момент, — скоро ты снова оступишься, никто в этом не сомневается. И тогда я лично посажу тебя на Черный Трон и выпью твою душу. Всю, без остатка. А девчонка будет смотреть.

Йен, сглотнув, опустил взгляд.

Довольно хохотнув, мужчина встал из-за стола и стремительно скрылся в лучах солнца, бьющих из открытой настежь двери. Больше мы его не видели.

— Ну, девчонка, кажется, все обошлось…

Йен поднялся со стула. Его тело медленно начало крениться набок. Он закатил глаза и грохнулся на пол, разбрызгивая по деревянным половицам свою кровь.

Йен

Наверное, многие задумываются, что такое любовь. Как человек, однажды прошедший через ад и проходящий его заново день за днем через сердца убитых мной людей и монстров, я с уверенностью заявляю: в любви нет ничего хорошего.

Знаю-знаю, сейчас любители поспорить и самые «знающие» люди будут со мной препираться с пеной у рта, но поймите, что своего мнения я не изменю.

Что такое любовь? Лишь чувство. Жалкое, мелкое чувство, от которого в жизни только прибавляется проблем. Любовь не решает ничего, она отравляет жизнь, даря тебе пару секунд божественной эйфории, но она не может длиться вечно. Когда-нибудь твой корабль счастья разобьется о скалы действительности, и тогда тебе станет действительно плохо. Настолько плохо, что проще приложить дуло пистолета к виску, чем жить дальше и день за днем страдать от боли в разбитом на осколки сердце.