Осколки безумной вечности

– У меня отошли воды! – с улыбкой, едва кланяясь публике, ответила Элис. Шквал аплодисментов не смолкал, превращался в бурю. – Я рожаю, – выпалила она громко, на английском, чтобы до Пола, наконец-то, дошёл весь драматизм ситуации.

– Срок родов через три недели, я точно помню! – возразил Пол тоном точь-в-точь, как у Аделы. На полном серьёзе. Будто от его возражений ребёнок вспомнит о положенном сроке и отложит своё появление на свет.

Уже через секунду Пол Бридель взял себя в руки, сделал шаг вперёд, раскланялся перед восхищённой публикой, закрывая широкой спиной Элис. Адела, как всегда зорко следящая за подопечными, подала знак осветителям – свет сцены постепенно становился тусклым, зрителей же осветили тысячи огней, давая понять – концерт окончен, выступления на бис не будет.

Когда эхо последних аплодисментов смолкло, Элис Эмон была на пути в ближайшую больницу. Дочь Александра Хокканена и Элис Эмон должна была появиться на свет в клинике Святой Марии, там же, где рожают обитательницы Кенсингтонского дворца. Малышка решила по-своему, увидев свет в больнице Челси и Вестминстера.

Алиса, кажется, не успела испугаться, как стала матерью трёхкилограммовой девочки с удивительно голубыми для новорождённой глазами. Врачи заверили в благополучии новорожденной, жизни и здоровью матери также ничего не угрожало. Элис была дезориентирована, сбита с толку, но физически чувствовала себя хорошо. Мелькнула мысль, что ненавистный джетлаг перенести тяжелее, чем роды.

Палата наполнялась букетами, разноцветными коробками с подарками, начинало казаться, что Элис по какой-то нелепой ошибке оказалась в детском развлекательном центре. Цветы, шары, подарки доставляли от друзей, коллег, приятелей по студенческой жизни. Огромного плюшевого медведя с пиццей из поролоновых ярких кусочков доставили от Чинции, неподъёмный пугающий букет – от мистера Максимилиана Бриделя, охапку воздушных шаров – от Артура с Марией.

Позже потянулась череда взволнованных родственников. Несмотря на демократичный подход, принятый в Великобритании, Алиса отказалась от присутствия родных и близких во время родов. Анна Эмон пришла бы в ужас, узнав, что на столь интимном мероприятии может находиться любой желающий, начиная с отца ребёнка, заканчивая сантехником, обслуживающим дом. И Элис была с ней согласна.

Наутро, спустя шестнадцать часов после родов, Алису навестили родители Саши и Ниина. Они не были слишком дружны, общались не так часто, как наверняка хотелось свекрови, но никакого напряжения между невесткой и Хокканенами не было. Побыв совсем немного, пообещав навестить в квартире или в особняке – куда именно отправятся молодые родители, когда прилетит Саша, Алиса не могла ответить, – свёкры отправились на экскурсию по Лондону.

Чуть позже приехали взволнованные родители, хотя по телефону Элис заверила, что посещение совершенно лишнее. Мама бесконечно плакала, улыбалась, снова плакала, папа обнимал жену привычным жестом и разглядывал внучку с нескрываемым интересом, широко и открыто улыбаясь. Не возникало сомнений: маленький человечек в комбинезончике с яркими утятами был родной для него.

С выражением неподдельного ужаса на лице заглянул взлохмаченный Сёмка, взглядом обшарил цветные стены палаты, уставился на сестру, внимательно изучая то, что видит, перевёл взгляд на люльку, стоящую рядом с кроватью родившей.

– Ищешь лужи крови и акушера с топором? – фыркнула Элис.

– Типа того, – буркнул Сёмка и отважно сделал несколько шагов вперёд. Встал над малышкой, долго сверлил взглядом, пока не произнёс: – А она ничего, на человека похожа.

Щербаков-старший закатился в громогласном, довольном смехе, захватывая в медвежьи объятия сына, дочь, внучку и хлюпающую носом жену.

Элис нетерпеливо посмотрела на часы, самолёт Саши приземлился. О родах ему сообщил Пол, как только стало ясно – лучшая половина дуэта надумала рожать, невзирая на согласованное расписание Гиббс. К слову, Пол, как верный рыцарь, просидел всё время в коридоре, с ним осталась Адела, по домам они отправились лишь когда врач заверил: с новорождённой и роженицей всё в порядке, но Элис Эмон желает побыть одна.

Элис действительно никого не хотела видеть, она была слишком растеряна, чтобы выдавить из себя подобие улыбки. Единственный человек, в котором она нуждалась – это Саша. В это время самолёт с её мужем на борту рассекал воздушные потоки над океаном.

– Здравствуй, Алиса Щербакова, – наконец-то услышала она то, что было необходимо больше всего на свете.

Сильнее кислорода нужен голос мужа, льдистый взгляд самых бездонных в мире голубых глаз, с появившимися морщинками у самых краешков – там она обожала оставлять лёгкие поцелуи, скользя сухими губами по векам, ресницам, опускаться к вискам, и ниже, к колкой щетине.

Саша сел на краешек кровати, Элис подорвалась в раскрытые объятия. Родители спешно засобирались по неотложным делам, выскользнули из палаты, подгоняя недогадливого Сёмку. Впрочем, не такой и недогадливый был их сын.