Осколки чести

Тут она вспомнила о присутствии Иллиана, молчаливо стоявшего в сторонке и внимательно наблюдавшего за ними. Что ей сказать, если Форкосиган спросит ее о караване? Его вопрос для нее опаснее пытки. Последние несколько месяцев она думала, что разлука с временем заглушит ее сердечный голод, но теперь, видя его воочию, во плоти, она поняла, насколько истосковалась. Хотя неясно, что испытывает он сам. Сейчас он выглядит усталым, неуверенным и напряженным. Все не так, не так…

— Ах, позвольте представить вам лейтенанта Саймона Иллиана из личной охраны императора. Он мой шпион. Лейтенант Иллиан — командор Нейсмит.

— Теперь уже капитан Нейсмит, — машинально поправила она. Лейтенант пожал ей руку с простодушной безмятежностью, совершенно не вязавшейся с той дикой сценой, которую они только что оставили апартаментах Форратьера. Он вел себя будто на посольском приеме. Ее рукопожатие оставило на его ладони следы крови.

— Так за кем же вы шпионите?

— Я предпочитаю термин «наблюдение», — ответил он.

— Бюрократическое словоблудие, — отмахнулся Форкосиган и пояснил: — Лейтенант шпионит за мной. Он представляет компромисс между императором, министерством политвоспитания и мною.

— Император, — сдержанно поправил Иллиан, — использовал выражение «прекращение огня».

— Верно. Лейтенанту Иллиану вживлен биочип эйдетической памяти. Его можно считать ходячим записывающим устройством, которое император может прослушать, когда пожелает.

Корделия украдкой глянула на Иллиана.

— Как жаль, что нам не удалось встретиться при более благоприятных обстоятельствах, — осторожно проговорила она, обращаясь к Форкосигану.

— Здесь не бывает благоприятных обстоятельств.

Лейтенант Иллиан прочистил горло, бросил взгляд на Ботари, который стоял лицом к стене, сплетая и расплетая пальцы.

— Что теперь, сэр?

— Хм. Вряд ли нам удастся фальсифицировать эту историю, учитывая, сколько вещественных доказательств осталось в той комнате. Не говоря уже о том, сколько свидетелей видели, кто и когда туда входил. Лично я предпочел бы, чтобы Ботари там вообще не было. Тот факт, что он явно невменяем, не будет иметь для принца никакого значения. — Он встал, лихорадочно размышляя. — Вы вполне могли улизнуть из той каюты еще до того, как туда заявились мы с Иллианом. Не знаю, долго ли нам удастся прятать здесь Ботари… Может, я сумею достать транквилизаторы. — Его взгляд упал на Иллиана. — Как насчет императорского агента в лазарете?

Иллиан воспринял эту идею без энтузиазма.

— Можно что-нибудь устроить… — уклончиво ответил он.

— Отлично. — Он обернулся к Корделии. — Ты останешься здесь, будешь присматривать за Ботари. Нам с Иллианом нужно идти, иначе пройдет слишком много времени между окончанием совещания и моментом, когда мы подняли тревогу. Охрана принца тщательно обследует ту комнату и наверняка отследит все наши передвижения.

— Форратьер и принц принадлежали к одной партии? — спросила она, пытаясь нащупать твердую почву в зыбкой трясине барраярской политики. Форкосиган горько усмехнулся.

— Они были просто хорошими друзьями.

И он ушел, оставив ее в полном смятении наедине с Ботари.

Она усадила Ботари в кресло, но ему не сиделось — он беспокойно ерзал, явно чувствуя себя не в своей тарелке. Сама она уселась по-турецки на кровать, пытаясь излучать атмосферу спокойствия и жизнерадостности. Не так-то это просто, когда сердце переполняет паника, жаждущая прорваться наружу.

Ботари поднялся на ноги и принялся слоняться по комнате, разговаривая сам с собой. Нет, не с самим собой, сообразила Корделия. И уж точно не с ней. В бессвязном потоке слов она не улавливала ни капли смысла. Время, загустевшее от липкого страха, тянулось невыносимо медленно.

Когда щелкнула открывающаяся дверь, они оба подскочили — но это был всего лишь Иллиан. Ботари тут же занял боевую стойку.

— Слуги зверя — это руки зверя, — изрек он. — Он кормит их кровью женщины. Дурные слуги.

Иллиан нервно глянул на него и вложил Корделии в ладонь несколько ампул:

— Вот. Дайте это ему. Одной достаточно, чтобы свалить атакующего слона. Извините, не могу задерживаться. — И он выскользнул за дверь.

— Трус несчастный, — проворчала она ему вслед. Но он, скорее всего, прав. У нее гораздо больше шансов подобраться к сержанту с инъектором. Возбужденность Ботари уже приближалась к взрывоопасному уровню.

Корделия отложила в сторонку все ампулы, кроме одной, и приблизилась к сержанту с лучезарной улыбкой. Правда, эффект слегка портили расширенные от ужаса глаза. А глаза Ботари превратились в мерцающие щелочки.

— Коммодор Форкосиган хочет, чтобы вы отдохнули. Он прислал лекарство, которое поможет вам. — Ботари настороженно попятился, и она остановилась, боясь загнать его в угол. — Видишь? Это просто успокаивающее.

— Звериные лекарства опьяняют демонов. Они поют и завывают. Плохие лекарства.

— Нет, нет. Это хорошее лекарство. Оно заставит демонов уснуть, — пообещала она. Нужно было действовать на свой страх и риск — это было равносильно хождению по канату в полной темноте.

Она попробовала иной подход.

— Смирно, солдат, — рявкнула она. — Строевой смотр.