Осколки души. Тома 1 и 2

Вот только она не понимала, как это происходит. Просто делала — и получалось. Для нее это было естественно, словно дыхание или ходьба. А вот я не только видел структуру применяемой магии ветра, но и мог ее контролировать. Полностью! Конечно, это оказалось совсем не то же самое, что воплощать иллюзорные структуры в реальность, но то, как именно я мог управляться с легким ветерком, поражало и открывало немыслимые перспективы.

Если упрощенно — раньше я работал с точками в пространстве, которые соединял силовыми линиями, придавая форму, объем, плотность и цвет получающейся структуре. Процесс муторный, требующий долгой подготовки и отличного пространственного мышления. А теперь я словно лепил из пластилина, уже имеющего и форму и размер, нужную мне фигуру. И давалось это очень легко, вот только материала было маловато. По-простому, не хватало силы. И с этим надо что-то делать.

Понятно, что я и так великолепен. Там, где Виолетта выкладывалась на полную, создавая стрелу и посылая ее в цель, я мог одним росчерком кисти отбить или развеять снаряд встречной волной. Мне не было нужды ни в луке, ни в другом посреднике — я манипулировал ветром напрямую. Да я, даже не материализуя кинжал, могу творить иллюзии, чем постоянно и занимаюсь, но хотел-то я грубой силы.

Все это навевало на грустные мысли о том, что все заработанные средства придется спустить на улучшение навыка. Вот только стоило напомнить об уроках барону, как Эрдман вновь завел шарманку про возвышение оружия и тренировку собственного тела. Но тут возникала маленькая проблема. Какое оружие мне возвышать? Кинжал Локи? Это даже звучит смешно. А от моего тела сила заклятий вряд ли изменится. Или таки да? Почему не проверить?

Отбросив сомнения, я перестал экспериментировать с ветром и, перехватив «кинжал», обрушил на манекен целый град ударов. Да так, что через несколько минут он представлял собой потрескавшееся со всех сторон бревно, из которого торчали поломанные палки рук. А вместо нарисованного лица была только облупившаяся краска.

— Сэр Лансер, с вами все в порядке? — спросил подошедший Эрдман, когда я стоял, восстанавливая сбившееся дыхание. Вначале я хотел послать старика, но тут понял, что он спрашивает совершенно серьезно, без привычной издевки и сарказма. Да и остальные ученики посматривали с опаской.

— Я просто понял, что теперь госпожа Виолетта может быть моей защитницей, а не наоборот, — ответил я, бросив стальную палку, вошедшую на несколько сантиметров в рыхлую землю и оставшуюся торчать. — И теперь пытаюсь понять, как мне преодолеть разницу.

— Никак, — покровительственно улыбнулся Эрдман. — Ее светлость — уникум! Сами боги одарили ее, признали родственную душу, позволив возвыситься и стать настоящей одаренной. Такое происходит раз в десять-пятнадцать лет. Теперь она гений, сроднившийся со своей стихией. Словно первая одаренная, она может применять свои способности без подпорок. Уверен, в следующие года два-три она с легкостью достигнет титула боевого барона, а то и меня за пояс сумеет заткнуть.

Старик с такой гордостью говорил о произошедшем, будто сам за руку подвел герцогиню к алтарю, и там боги подарили ей поцелуй избранности. Мне аж в лицо ему плюнуть захотелось. Но только на мгновение, пока я не осознал, что это во мне говорит зависть. Да, мне в тысячу раз легче бы стало, приобрети я силы, а она получи отголосок, как у меня. Но это не меняло ситуации. У меня есть новый дар, и его надо развивать.

— Пожарская, схлестнемся? — спросил я, подходя к тренирующимся девушкам.

Нинель и Екатерина фехтовали двуручными мечами, и зрелище это можно было в полной мере назвать грациозным и опасным одновременно. Пусть их навыки были далеки мастерских, но девушки вполне прилично махали своими полутораметровыми полосками стали, которые при неосторожном обращении и голову могли снести.

— Нет, мне прошлого опыта хватило, — поморщилась Пожарская. — А вот с Нинель ты еще не пробовал сойтись. Что скажешь, подруга?

— Скажу, что господина Лансера давно никто не учил хорошим манерам, но, если он захочет, я могу дать пару уроков, — ответила Нинель.

— Прекрасно. Меня устроит, — сказал я, становясь напротив горничной.

Я уже упоминал, что кинжал — отвратительное оружие против двуручного меча? Вообще не оружие, если быть точным. И если с Пожарской можно было легко поймать девушку на широких взмахах, обусловленных ее стихийной природой, то Нинель являлась идеальным защитником и телохранителем, уйдя в глубочайшую оборону.

Она держала клинок меча на поднятом левом локте, постоянно угрожая кончиком моему лицу и шее. Стоило сделать шаг вперед, как меч устремлялся в мою сторону, а девушка, почти не меняя положения, проводила несколько коротких уколов. Отбивая ее выпады, мне приходилось отступить, возвращаясь на исходную позицию, и с каждой неудачной попыткой ситуация все больше выводила меня из себя.