Осколки эпохи Путина. Досье на режим

Становится понятным, почему бюрократия примерно терзала русских офицеров, исполнявших свой долг в Чечне. Понятно, почему полковник Юрий Буданов был измотан издевательских процессом за убийство чеченской снайпер-ши, а потом лишен права на условно-досрочное освобождение только потому, что судья считал, что осужденный должен был как-то особенно ярко демонстрировать раскаяние в содеянном. Понятно почему судили группу капитана Ульмана, выполнившего приказ и уничтожившего машину с подозрительными лицами. Понятно, почему издевались в суде над лейтенантами Аракчеевым и Худяковым, приписав им преступление, которого они не совершали.

Особенно не понравилось бюрократам, что мы ввели в законопроект положения об обязанности Госдумы начать процедуру отрешения Президента при наличии признаков его причастности к мятежу. Президенту бюрократия предоставляла полную свободу мятежных действий. И Президент не огорчил бюрократию — провел полную «зачистку» легальной политики от русского движения, от патриотов свой страны. Кремлевские мерзавцы открыто заявляли, что больше не дадут никому создать какой-то новой партии, помимо тех, которых бюрократия уже охомутала и сделала соучастниками своей изменнической политики.

В целом аргументация правительственных экспертов, заверенная подписью вице-премьера А.Жукова, сводилась к тому, что наш проект во всем противоречит букве и духу Конституции. Иначе говоря, дело представлялось так, будто Конституция стоит на страже участников мятежа и их пособников. Такова, как мне не раз приходилось убеждаться, была трактовка конституционных норм во всех без исключения случаях, когда право трактовки запрашивалось у чиновников. В этом смысле Конституция может считаться препарированной и извращенной в пользу сформированного при Ельцине и утвердившегося при Путине паразитического слоя чиновничества.

Против измены

Чрезвычайное законодательство требовало развития, прежде всего в уголовном праве, где мы (депутат вместе с помощниками) обнаружили гигантскую лакуну, появившуюся в результате «либерализации» законодательства. При внимательном взгляде на УК выяснилось, что этот важнейший документ не предусматривает защиты государства и государственного суверенитета. В УК не было отдельного раздела или совокупности статей, устанавливающих уголовную ответственность за противоправные деяния против Российской Федерации как государства.

Ряд составов преступлений, направленных против основ конституционного строя и безопасности государства (глава 29 УК), были необоснованно включены в раздел X «Преступление против государственной власти». Но политическая теория требовала проводить отчетливую границу между понятиями «государство» и «власть». Тем более что в нашей стране власть для большинства народа оставалась чужой, а государство при любой власти оставалось своим.

Хорошо известные деяния многих должностных лиц, направленные против государства, его суверенитета, территориальной целостности, хозяйственного благополучия, остаются неподсудными для УК. Ряд диспозиций УК исключает ответственность даже в случаях очевидного и сознательно нанесенного вреда государству. В связи с этим требовалась переквалификация целого ряда уголовных статей.

Работа над законопроектом проводилась главным образом Сергеем Петровичем Пыхтиным, с которым мы были единодушны в постановке проблемы, а деталировка и доведение документа до окончательного вида стали предметом его забот на несколько месяцев. Мы предложили ввести в УК новый раздел «Преступления против государства», который был основан, с одной стороны, на принципе построения действующего УК, где деление составов преступлений на виды произведено по материальному объекту посягательства (личность, экономика, безопасность, порядок, власть, военная служба и т. д.), а с другой — на основании Конституции РФ, в ряде статей которой государство обозначено в качестве державы, имеющей самодостаточную ценность. Нам представлялось принципиально неправильным наличие в действующем УК в качестве предмета защиты уголовного закона «государственной власти» и отсутствием в нем в качестве такого же предмета самого «государства».