Осколки голограммы

Интерпретация «там» — «летнее путешествие и расставание» – грешила бы прямолинейным упрощением. В контексте некрасовских стихов тема любви в «Возвращении» может быть истолкована и как тема любви к родине[43], и как тема преходящего сердечного волнения и разлуки. В исторической перспективе эта разлука оказалась не навсегда. Но неизвестно, какой она виделась поэту и Селине Лефрен летом 1864 г. Возможно, материальные устремления Лефрен были достигнуты (16 ноября А. И. Герцен в письме к Н. П. Огареву передает слухи: «Некрасов был здесь несколько месяцев тому назад – он бросал деньги, как следует разбогатевшему сукину сыну; возит с собой француженку (Панаеву он, говорят, оставил), брата и пр. В месяц он здесь ухлопал до 5 т(ысяч) франк.»[44], – а Рюмлинг пишет, что кроме денег у Лефрен «были накоплены целыми кусками дорогие шелковые материи, разные меха и проч.» – Рюмлинг 3: Л. 12 об.) Логично думать, что наличие сына требовало ее присутствия во Франции. Кроме того, Селина Лефрен в первом письме к Некрасову именует себя Madame (французское обращение к женщине, состоящей в браке), а не mademoiselle (французское обращение к женщине, не состоящей в браке; так называет ее Рюмлинг) и упоминает брата по фамилии Pottecher, на адрес которого просит посылать ей письма (Письма СЛ: 188). Можно предполагать, что Pottecher – это ее брата и ее собственная девичья фамилия, a Lefresne – это фамилия по мужу или сценический псевдоним. Во втором письме Селина сообщает Некрасову: «Я одна здесь, с мама и Лусиен» (Письма СЛ: 190; подчеркнуто Лефрен. – М.Д.) «Одна» в таком контексте прежде всего означает отсутствие мужа. В свете открывающихся подробностей «легкие и комфортные» отношения обретают достаточно драматичную изнанку: поэт, по-видимому, вновь оказывается в ситуации «треугольника» – с другой чужой женой, другой несостоявшейся актрисой. Хронологическая связь между разлукой с Лефрен и стихотворением «Возвращение» представляется также причинно-следственной.

7

К 1867 г. относится ранняя редакция третьей из «Трех элегий», посвященных А. Н. Плещееву и опубликованных в 1873 г. в сборнике «Складчина». Традиционно считается, что в этом поэтическом цикле отразились чувства Некрасова к А. Я. Панаевой (III: 128–130, 449–451). Действительно, к такой интерпретации подводят многие подробности отношений, о которых говорит лирический герой. Однако рукопись ранней редакции третьей элегии (III: 339) требует дополнительного комментария.

Она хранится в ОР ИРЛИ[45]. Текст ее:

Непрочно всё, что нами здесь любимо
Что день сдаем могиле мертвеца
Зачем же ты в душе неистребима
Мечта любви, не знающей конца

Разбиты все привязанности: разум

Давно вступил в суровые права
Гляжу на жизнь неверующим взглядом
И смерти жду – седеет голова
Мой путь означен – волею железной
Вооружась, трудиться день-деньской
Чтоб хоть остатка жизни бесполезной
Не опозорить праздностью тупой.

Стихотворение записано на листе по центру. Лист хранит следы сгиба вчетверо, сделанного, скорее всего, после записи текста. На обороте листа, в левой его половине, записана черновая редакция стихотворения «Зачем меня на части рвете…», содержащая исправления и помарки. Окончания строк переносятся, не выходя за линию сгиба. Стихотворение датировано 24 июля 1867 г. Очевидно, что третья элегия написана ранее этой даты.

Если говорить о связи ранней редакции третьей элегии с реальными лицами и событиями, то А. Я. Панаева, уйдя от Некрасова, вскоре вышла замуж за А. Ф. Головачева и в 1866 г. родила дочь Евдокию Аполлоновну. Ни о ревности, ни о несостоявшемся отцовстве (что мучило Некрасова – см., например: XIV-1: 202) в ранней редакции элегии речи нет; нет и воспоминаний об этой женщине или о перипетиях отношений, узнаваемых по каким-либо деталям. Но в 1867 г. уезжает во Францию Лефрен (якобы – окончательно); в июле 1867 г. Некрасов просит сестру написать Селине, что он ждет ее возвращения, и, судя по письму Лефрен от 13 сентября, сам пишет ей и зовет в Петербург. Таким образом, разлука лета 1867 г. представляется связанной с темой «разбитых привязанностей», неизбывности и несбыточности «мечты любви, не знающей конца».