Осколки хрустальной мечты

Костя встал и подошел к окну. Стоять ему было трудно, поскольку вес приходился на одну ногу, а он все же около семидесяти кило весил. И на руки не обопрешься. Поэтому Костя ходил, сидел или лежал, чаще последнее. Но сейчас он стоял и смотрел в окно. Не сразу Оксана поняла, что он отворачивается от нее, не хочет смотреть в лицо.

– Это ты их убила? – спросил он.

– Ты с ума сошел?

– Ответь.

– Конечно, нет.

– Скажи правду. Она нужна мне.

– Даже если она будет страшной?

– Безусловно. Я не пойму, не поддержу, но… И не предам тебя. Останусь с тобой до конца.

– Костя, я не виновата в смерти своих биологических родителей.

…Оксана, как любая сирота, мечтала о них узнать. Но больше – о том дне, когда в детский дом приедет женщина, мужчина или оба вместе и ее вызовут к директору, чтобы сообщить о том, что ее нашли. Мама или папа, а лучше вся семья. Они потеряли ее, малышку, потому что… Попали в автомобильную катастрофу, она при столкновении вылетела из машины, а родители провалялись в коме несколько лет, но когда вышли из нее, принялись ее искать. Сценариев в голове Оксаны рождалось множество, были и более фантастические. Но она допускала и то, что ее мать-малолетка просто залетела от случайного парня, родила и оставила дочь в роддоме. Как говорила любимая воспитательница Наденька Ивановна, такой вариант самый распространенный. Как ни странно, пьяницы от детей отказываются реже. Не ухаживают за ними, кормят через раз, оставляют одних, да, но забирают. Еще больных детей некоторые брать не хотят. У Оксаны имелись серьезные проблемы со здоровьем, но решаемые. Она после распорок могла ходить, а если бы ее прооперировали в хорошей больнице? Порхала бы, как бабочка…

Естественно, Оксана не дождалась того счастливого дня, когда объявятся ее родители, но найти их она продолжала мечтать. И деньги копила как раз на это – с десятого класса. Хотела нанять частного детектива, но первый, к которому она обратилась, просто обобрал ее, ничего не сделав. Второй вроде что-то нашел, но конкретных имен не назвал. Третий взял только за прием, как какой-нибудь мануальщик, шестьсот рублей, выслушал, но отказал в услугах. Сказал: «Не мой случай».

Окси стала думать, что сама судьба против нее. Может, и не нужно ей знать, кто ее родил и от кого? Но неожиданно появился человек, что раскрыл ей все карты…

– Твоя мать, Злата Ортман, погибла неделю назад, – снова услышала Окси голос друга. – А спустя семь дней был убит и отец?

– Выходит, что так.

– Как ты это можешь объяснить?

– Никак. Я их не знала. Злату видела раза три, а Николая – всего один. Это чужие для меня люди. И ни один из них не подтвердил свое родство со мной.

– Про твой разговор с Ортман я знаю все. Та не просто тебя выпроводила, когда ты рассекретилась, а чуть не побила.

– Орала, что я над ней издеваюсь и кем-то нанята, чтобы сделать больно.

– А Николай?

– Он был вежлив. Поговорил со мной, сидя на лавке у подъезда. Сказал, что меня обманули и не знал он никогда Златы Эрнестовны Ортман. Но дочь имеет, зовут ее Анной. Есть еще приемная, и обеих обожает.

– А кто тебе вообще сообщил имена родителей?

– Не важно.

– Я так не думаю.

– Обоснуй?

– Тебя могли обмануть.

– Но какой смысл?

– Не знаю. Поэтому и спрашиваю, кто тебя просветил? И как доказал то, что информация верная?

– Я доверяю этому человеку. На сто процентов.

Костя обернулся и остро посмотрел на Оксану:

– А почему ты нас не знакомила?

– У меня может быть что-то сокровенное? Я и так вся перед тобой, чуть ли не наизнанку вывернута! – сорвалась на крик она.

– Если тебя это тяготит, ты можешь разорвать нашу связь, – его губы дрогнули. – Мы же не сиамские близнецы.

– Нет, нет, не хочу… – Оксана бросилась к нему и обняла своими – нет, их общими – руками. – Ты все, что у меня есть! Я хочу быть твоим близнецом, но и иметь что-то свое. Даже у сросшихся телами братьев и сестер есть друг от друга тайны.

– У меня нет и у тебя не было. Но если у тебя появилась потребность что-то скрывать, пожалуйста. Об одном прошу: не верь никому на слово. Мы можем быть слепыми и глухими, как я сегодня. Я хотел бионические протезы, мне предложили их, и я готов был дать этой Милане деньги.

– Это другое! Ты видел ее впервые…

– Не верь никому на слово, – четко повторил Костя и ушел в комнату.

Глава 3

Она мешала сахар в кофе, ложка билась о стенки чашки, и это вывело из себя Анну Ивановну.

– Да хватит уже колотить по фарфору, – гаркнула она. – Разобьешь!

– Куплю вам другую чашку, – ответила на это Варенька. Хоть они стали «роднулечками», она продолжала ей выкать.

– Побереги эту. Мне ее сам Караченцов подарил.

– Артист? «Урри-урри, ты меня слышишь»?

– Да, в 1982 году. У него был творческий вечер у нас в ДК, и он мне чайный сервиз преподнес. Ему вручили его на нашем фарфоровом заводе, а Николаю его не хотелось таскать по другим городам, куда он потом собирался.

Варенька осмотрела чашку. Необычной формы, золоченая, с ангелочками, в советское время наверняка считалась шиком. Сейчас же никого такой посудой не удивишь.