Осколки клана. Том 1

Произнеся это, директор, погладив бороду, отошёл чуть назад, а на символический чародейский круг, выложенный плиткой на полу в самом центре зала, двое мужчин с трудом вынесли огромную каменную чашу, внутри которой плескался сизый туман. По бортику её кольцом охватывал выполненный из какого-то серебристого металла шипастый змей, закусивший собственный хвост, и злобно посверкивал рубиновым глазом, который, казалось, посмотрел прямо на меня.

Не только я почувствовал этот взгляд, который заглядывал в самую душу. Многие юноши и девушки слегка побледнели, кто-то громко сглотнул, а сзади тихо зашептали молитву Древу.

— Итак! — к чаше бодрым шагом с как всегда прямой спиной и папкой-планшетом в руках подошла наша завуч. — Здравствуйте, дети. Меня зовут Артемида Бореславовна Савуч, и я являюсь заведующей учебным процессом Тимирязевской Академии Чародейства. Сейчас я буду называть номера групп, состоящие в них будут подходить к чаше. Не волнуйтесь, ничего особенного от вас не требуется. Просто опустите в неё правую руку так, чтобы коснуться дна, после чего подайте в камень немного живицы. Начнём. Группа номер двенадцать!

Первой, как можно было догадаться, оказалась боевая рука молодой Княжны. Она, в сопровождении одногруппников, величественно подошла к артефакту и, стараясь не касаться Змея бесконечности, поднесла ручку к туману. Девушка явно нервничала, а потому, когда клубящееся марево, словно ожив, потянулось к её ладошке, чуть было не отдёрнула её, но, закусив губу, одновременно со своими товарищами смело опустила внутрь пальцы.

С минуту ничего не происходило, а затем дымная субстанция вдруг забурлила, взметнулась, и над студентами раскинулся огромный, лучащийся солнечным светом ясень. Практически в тот же момент витражи в северной части зала вспыхнули.

— Ясеневые палаты! — возвестила Артемида Бореславовна. — Прошу, проследуйте в свои комнаты!

Под аплодисменты Княжна отправилась к сияющим витражам, а завуч, дождавшись, когда народ немного успокоится, вызвала следующую группу. Этим счастливчикам чаша показала ёлку, и под новый взрыв аплодисментов выглядевшие слегка пришибленными студенты зашагали туда, где на лучащихся витражах шумели древние ели. Ещё четверо из пятьдесят восьмой были распределены в Берёзовую палату, а затем пришел наш черёд.

— Группа номер шестьдесят один!

Подходить к артефакту почему-то очень и очень не хотелось. Обвивший её Уроборос, казалось, сверлил меня своим рубиновым глазом, и этот взгляд не предвещал ничего хорошего. Ноги вмиг стали ватными, а на плечи словно опустилась гранитная плита. Рядом с чашей было на удивление холодно, а когда мы, обступив её, протянули к клубящемуся туману руки, пальцы словно обожгло кипятком. Впрочем, стоило только коснуться её неглубокого и шершавого дна, как неприятные ощущения пропали, а затем взор заволокло туманом, и я словно куда-то провалился.

Признаться честно, поначалу даже испугался того, что позорно грохнулся в обморок при всём честном народе. Однако в следующую секунду осознал себя в каком-то лесу, прямо на тропинке, которая, виляя между толстыми стволами деревьев, убегала вдаль. Странное это было место. Над головой сквозь густые кроны светило яркое солнце, и его лучи проникали в царящий здесь сумрак и отгоняли туман, клубящийся среди стволов и то и дело пытавшийся поглотить тропинку, на которой я стоял.

— Иди… — раздался вдруг властный старческий голос, заставив меня вздрогнуть и оглянуться. — Не бойся. Просто иди по тропинке…

Пожав плечами, я, не став задавать глупые вопросы вроде: «Где я?», «Кто вы?» и «Зачем?» — просто зашагал в единственно возможном направлении. Казалось, лес был бесконечным. Я всё шёл и шёл, изредка переступая вылезшие на тропу узловатые корни деревьев и, пригибаясь, подлезал под низко опущенные ветви. По ощущениям прошло уже больше часа, а ничего так и не происходило. У меня уже потихоньку сложилось впечатление, что я просто брожу по кругу, когда я совершенно внезапно оказался на опушке прямо перед небольшим, покрытым зелёной травкой холмом, на котором росло три дерева.

Почти сразу же я увидел красную шевелюру Нинки. Девушка двигалась по другой тропке, обогнав меня, а потому уже взбиралась на холм. Вот только если её дорожка заканчивалась около высокого стройного ясеня, то моя вела к могучему дубу. Обернувшись, подруга заметила меня и, помахав, что-то крикнула, но голоса я не услышал, что и показал ей жестами. Попытка сойти с тропинки и приблизиться к ней закончилась тем, что я просто упёрся в невидимую стену. Так что мне только и оставалось, что, пожав плечами, усесться в корнях дерева и дожидаться того, что будет дальше.