Осколки клана, том 2

— Нина! Очнись! — ласково попросил я, чуть встряхнув её лёгкое тело.

— Антон, прошу… — прошептали коралловые губы. — Мне очень, очень нужно. Сейчас. С тобой… Сегодня…

— Нет, дорогая, — как мог более твёрдо, но всё же ласково ответил я. — Ни мне, ни тем более тебе, сейчас этого не нужно! Что бы ты там в данный момент себе не придумала!

На мгновение повисла тишина. А затем, красивое лицо Ефимовой исказила злая гримаса боли и разочаровании и она резко дёрнулась назад, пытаясь вырваться из моих рук, однако я её не отпустил. Девушка шипела, ругалась, отбивалась руками и ногами, понося меня то уродом, то импотентом, и надо сказать довольно чувствительный удар между ног, не прошедший в полную силу только из-за того, что я был слишком близко я всё-таки пропустил. Как и многократно по рёбрам, когда смог всё-таки притянуть Нину к себе и крепко-накрепко обнять, прижимая к себе.

Больно, но что поделать! Только терпеть! Потому как в данной ситуации, куда хуже было бы жалеть о том «что сделал», нежели о том, «что не сделал»! Впрочем, внезапная вспышка ярости так же быстро прошла, и тельце Ефимовой вновь обмякло.

— Почему? — с болью в голосе спросила Нина. — Почему ты отказался? Ты не хочешь меня? Я тебе тоже не нравлюсь?

— Хочу, — прошептал я ей на ушко, прикрытое взлохмаченными алыми кудрями слегка сдавленным от боли в причинном месте голосом. — Очень хочу! И ты мне очень нравишься! Но вот так — не хочу!

— Почему, — ещё раз прошептала она.

— Потому что, не смотря ни на что, я хочу оставаться твоим другом! — честно ответил я.

— Только другом? — бесцветным голосом спросила Нина.

— И другом в том числе! — объяснил я, поглаживая её по голове. — Но чтобы оставаться и другом, и может быть стать кем-то другим, сегодня следовало остановиться.

И стоило мне только произнести эти слова, как девушка разрыдалась у меня на плече, крепко сжимая в своих кулачках ткань моего домашнего халата. Не знаю, сколько это продолжалось… я в это время пытался стоять ровно и бороться с волнами боли, идущими от рёбер и других повреждённых органов.

— Я хочу, чтобы именно ты сделал меня женщиной, — прошептала она, вновь уткнувшись лицом в моё плечо. — Я отвратительна? Так ведь?

— Нет, что-ты! — ответил я. — Ты прекрасна, но у тебя был очень тяжёлый день! И я обещаю, я сделаю всё, что ты хочешь, когда ты будешь к этому готова!

Уточнять — что именно я сделаю, я не стал. Не уверен, что в её состоянии мои слова значили для неё хоть что-то большее, нежели их тон и как именно они были сказаны. Точно также сейчас было абсолютно бессмысленно ей объяснять, что она теперь свободна от обещания клану. Что, проснувшись завтра, она пожалела бы о том, что случилось бы. как впрочем, и о том, что воспользуйся я сегодня представившимся шансом, в самом идеальном случае, я точно приобрёл бы красноволосую жену, к чему совершенно не готов, но скорее всего, отгрёб бы кучу проблем от не самого последнего клана Ефимовых.

И уж тем более глупо было бы говорить ей сейчас. Что завтра она найдёт себе другого Ульрика, в которого влюбится и так далее и тому подобное. Сейчас, она этого просто не воспримет, а то и вообще опять случится истерика.

— Давай ка уложим тебя в постельку, и ты немного поспишь! — прошептал я ей на ухо, нежно подталкивая её к кровати.

Впрочем, она более и не сопротивлялась. Признаться по правде, укладывая девушку под одеяло, я даже порадовался немножко тому, что получил тот удар по причинному месту. Это позволяло мне меньше думать о обнажённой красавице, пусть в какой-то мере я и продолжал любоваться её прелестями, а так же меньше сожалеть о том, что я только что упустил.

Ну да. Куда там виденным мною в Нахаловке местным ещё молодым, но уже ничего не стесняющимся и немного потасканным красавицам. Алёна? Тут иной случай! Она и обычным человеком была очень даже, а сейчас получив своё ядро, фигурой быстро стала напоминать идеальную книгу-Марию, но вот сравнивать нагую красоту новоявленной Бажовой и Ефимовой — я бы не стал, ибо для меня каждая из них была уникальной.

— Антон, — тихо позвала меня девушка, когда я уже собирался пойти и выключив свет, оставит её одну.

— Что такое?

— Спасибо, — сказал она, зарываясь с носом под тёплое одеяло. — Прости… но могу я попросить тебя кое о чём?

— Конечно…

— Посиди со мной покуда я не засну, — прошептала она, высовывая руку наружу.

— Хорошо, — улыбнулся я и, выключив свет, пристроился на стуле рядом, прихватив рукой её тёплую, практически горячую ладошку.

Ещё минут через пять тихого сопения и шуршания ткани, я вновь услышал голос Нины.

— Я сделала тебе больно, — это был не вопрос, а констатация факта. — Прости. Я ужасна…

— Ничего страшного! — ответил я. — Спи!

И действительно, прошло не так уж и много времени, как она провалилась в сон, тихо засопев носиком, в то время как я, высвободив наконец руку, тихо вышел из комнаты, нос к носу столкнувшись с явно дожидавшейся меня опекуншей. Ольга Васильевна, явно была не в духе, но внимательно осмотрев меня с ног до головы, тихо произнесла.

— Молодец, Антон. Хвалю!