Осколки: коготь Зверя (СИ)

Пока детектор начинал высчитывать тип сущности, я сам засел за расчеты, вооружившись записями Ленарда. И чем больше я принимал в расчет логику и здравый смысл, тем больше убеждался, что пламенная речь Элины не имела под собой никакой опоры.

Героизм и храбрость были не более чем следствие базового защитного инстинкта и гормонов, которые вскипели в девчушке. Она не помнила, как покромсала чудовище, начинала источать магию при любом эмоциональном воздействии, даже успокоительные не давали долговременного эффекта. Для меня все было очевиднее некуда: не имела значения сущность девчушки. Она представляла серьезную опасность для окружающих.

Хвала Благодетелю, Адам тоже все понимал, потому ответил принцессе с максимальной тактичностью:

— Я признаю ошибки членов моей команды, допущенные во время регистрации и прошу прощения за них, Маргарита. Но я все же закончил бы процедуру, дабы избежать в дальнейшем любых недопониманий. Тем более, наш инженер уже почти закончил расчеты, верно, Алан?

Его вопрос пролетел мимо моих ушей, потому что я правда покончил с расчетами и даже пересчитал результаты вручную. Почва под моими ногами стала вязкой, а боль в висках загудела еще сильнее. Подтвердились мои самые тайные опасения.

Я прокашлялся и произнес абсолютно спокойно, не выдавая никакой внутренней дрожи:

— Ведунья. Коэффициент заряда выше нормы. Уровень опасности «высокий».

В комнате воцарилась невероятная тишина. Элина побледнела и неосознанно отодвинулась от девчушки подальше. Я лишь усмехнулся про себя.

Милая лицемерка была идеалисткой и борцом за правду, только когда эта правда была удобна лишь ей.

К несчастью нашей дорогой ораторши, которая внезапно перестала источать слащавые речи, девчонка все заметила и поняла. Она испуганно посмотрела на нее и пролепетала:

— Элла, что это значит? Почему все замолчали?

Та же лишь молчала, бледнея все больше и больше.

— Элла! — взяла ее за руку девчушка, буквально заглядывая ей в глаза. — Скажи что-нибудь!

Та же отдернулась от нее, как будто руку обожгли каленым железом.

Я почувствовал нескрываемое отвращение к милой лицемерной принцессе, меня даже начало подташнивать. Да, я ненавидел ведуний всей душой. Да, порой мои высказывания не были этичны от слова «совсем». Но я никогда не отказывался от них и не поджимал хвост, когда приходило время за них отвечать.

Но что было самое мерзкое в этой ситуации, так это трусость Ленарда и Адама. Никто из них не мог сказать ей правду.

И, очевидно, самым плохим парнем должен был стать я, потому что все резко потеряли дар речи и слуха, как бы девчонка ни пыталась до них достучаться.

Привыкай, Алан. Ты в этой истории будешь героем максимум минуты две-три.

— Это значит, что на тебя прямо сейчас надо надеть ограничители магии и сопроводить в школу Ронетт, где госпожа Кларисса решит, что с тобой делать, — объяснил я.

— Я опасна? — Теперь малявка искала правды у меня. Но ирония состояла в том, что роль мудрого наставника была мне не по плечу.

— Посмотри на чудовище, которое ты почти что порубила на куски, и задай этот вопрос еще раз, — огрызнулся я.

— Алан, достаточно! — неожиданно для нас всех отмерла Элина. — Рири, пока что ты не представляешь опасности, потому что сняла заряд.

— Заряд имеет свойство накапливаться, — прервал ее я. — В минуты сильного эмоционального напряжения триггером для подобных магических реакций может стать все что угодно.

— А может и не стать! — запротестовала принцесса.

— Прости, что?! — рассмеялся я ей в лицо, переходя на Лефиа. — Мы сейчас говорим о неудачных предсказаниях? Или же мы говорим о серьезной магии, которая способна нанести вред?!

— Алан, — угрожающе произнес Адам. — Ты ходишь по очень тонкому льду.

Меня затошнило в два раза сильнее от трусости капитана. Ну, разумеется, он заботился о чувствах малявки! Спорить в этой ситуации можно было хоть до потери голоса, но единственным способом ее разрешить было именно осознание девчонкой всей той опасности, что она представляла.

— Помнишь ли ты, что чувствовала в момент нападения чудовища на твоих родителей? — повернулся я ней, все это время сидевшей сжавшись в кресле и растерянно наблюдавшей за нами.

— Я злилась, — тихо произнесла она.

— А дальше как будто черный экран? — продолжал я свой допрос. — Не помнишь ничего до момента нашего прибытия?

— Ага, — согласились со мной.

— Давай представим ситуацию: был у тебя плохой день. На тебя злобно посмотрел прохожий, подруга сказала, что ты уродина – не знаю, какие еще причины. Важно одно: ты разозлишься? Тоже появится черный экран?

— Нет! — заверещала девчушка. — Я мирный и добрый человек!

— Действительно? — продолжал напирать я. — Хочешь сказать, что умеешь себя контролировать? Что подобной катастрофы не повторится? И через полтора месяца нас не вызовут на место страшного убийства твоей недоподружки, с которой вы не поделили туфли или платье?