Осколки льда

Аня осматривает меня, хитро улыбаясь. На ней такая же школьная форма, как и на мне. Юбка клеш и свободная белая рубашка. Пиджак серого цвета она повесила на спинку стула. Ее иссиня-черные волосы заплетены в две косы, которые ей очень идут, а большие карие глаза немного подкрашены тушью. Единственное, что выбивается из образа идеальной школьницы, это цветные колготки. Сегодня на ней фиолетовые, которые совершенно, по моему мнению, не сочетаются с белыми кедами, но Аня говорит, что так она выражает свою индивидуальность. Подругу очень раздражает школьная форма, а точнее, ее однообразие. Еще в десятом классе мы укоротили юбки. Так делают все старшеклассницы, потому что юбка до колен смотрится слишком скучно. Мне же нравятся аксессуары, поэтому я дополняю свой образ сережками, украшениями на шею или браслетами. Тоже проявляю индивидуальность. Ведь ходить в серой, даже короткой, юбке и белой рубашке каждый день тоскливо.

– Жарко от спора с соседом-хоккеистом? – смеется Аня.

– Нет. Может, хватит? – одергиваю я подругу.

– И почему же ты ему не отвечаешь? – подмигивает мне Аня. – Теперь этим интересуется весь класс.

– Потому что меня от него тошнит! – резко отвечаю я, желая быстрее закончить этот разговор и не вдаваться в подробности.

– От кого тебя тошнит? – спрашивает Тимур, ставя свой поднос на наш стол. – И не говори, что тут занято. Не поверю.

Тимур бросает пиджак на спинку стула. В белой рубашке он смотрится потрясно, а закатанные до локтя рукава делают его образ еще более расслабленным. От раздражения я прикрываю глаза и открываю йогурт, который мы с Аней берем каждый день – вишневый, с шоколадной крошкой. Размеренная жизнь и никаких приключений – вот мой девиз до выпускного. Не выделяться, не лезть в школьные дела, сдать экзамены и уехать.

– Сок, булочка, пицца. Разве спортсменам можно есть такую еду? – интересуюсь у него я.

Тимур лукаво глядит на меня своими голубыми глазами, которые на фоне темных волос смотрятся почти прозрачными, как лед на арене.

– Конечно. Фигуристкам нужно высоко прыгать и быстро крутиться. Не знаю, как там называются ваши кружения. А нам, хоккеистам, нужна масса, чтобы не покалечили на льду.

– Вращения. Ласточка, волчок или заклон, – исправляю его я автоматически. Не хочу вступать в спор, но как можно не знать элементарных вещей?

– Да, мисс Занудство. Именно. Ты же не знаешь, что такое буллит? А ракушка? А блин? Вот и я не должен знать ваши ласточки. Ты сегодня напишешь мне? – меняет тему Стрелецкий.

– Что? – Я не сразу понимаю, о чем он говорит.

– Когда мы приступим к занятиям. Во что бы то ни стало хочу научиться играть на гитаре, – поясняет Тимур, размешивая сахар в стакане.

– А зачем? Зачем тебе это нужно? Потому что я умею, а ты нет? Или что? – Я не выдерживаю, но эти соревнования между нами должны остаться в прошлом. Никакого больше соперничества ни на льду, ни в жизни. Я просто плыву по течению.

– Давно хотел найти себе новое хобби. Ну это же не катание на коньках. И, кстати, катаюсь я намного лучше тебя. А ты когда стояла на коньках в последний раз? – спрашивает он, чем бьет по самому больному, даже не подозревая об этом.

Кулаки сами собой сжимаются до хруста. Я стояла на коньках в последний раз на чемпионате России и зареклась выходить на лед.

– Какое твое дело? – выпаливаю я резко. – Напишу вечером. Извините, у меня пропал аппетит, – вскакиваю из-за стола и выбегаю из столовой.

Мне срочно нужно найти место, чтобы спрятаться от людей. Надеюсь, что под лестницей в детском блоке никого нет. Это мое тайное укрытие, где можно посидеть в тишине и послушать музыку. Я всегда прихожу туда, когда устаю от людей, хочу побыть одна или просто прогулять урок (и такое бывает).

Пробегаю мимо одноклассников, которые стоят возле входа в столовую, и заворачиваю в детский блок. Спускаюсь вниз и сажусь на пол под лестницей. В это время здесь очень шумно: младшая школа подразумевает активные игры на переменах. Но сейчас мне все равно.

Вставляю наушники и закрываю глаза. Начинает играть музыка, и я вытираю слезы, катящиеся из глаз. Чемпионат России… День, когда моя профессиональная карьера фигуристки подошла к концу, толком и не начавшись. День, когда я завязала со спортом, хоть и выиграла золото. День, когда я зареклась надевать коньки раз и навсегда.

Почувствовав на своем плече руку, я открываю глаза и вижу, что я здесь не одна.

– Прости. Я не хотел тебя обидеть, – произносит Тимур, появившись из ниоткуда. – Ты забыла свои вещи.

Он протягивает мне мой рюкзак с учебниками. Я забираю, но ничего не отвечаю. А что мне ему сказать? Что я до сих пор тяжело переживаю крах моей карьеры? Или плачу, когда смотрю чемпионаты по фигурному катанию, потому что больше никогда не смогу сделать аксель или обычную «ласточку», даже просто встать на коньки и прокатиться? Или что у меня до сих пор болит нога, предсказывая плохую погоду, да так сильно, что я пью обезболивающие?

– Ты плакала? – спрашивает он удивленно. – Почему?

– Потому что ты лезешь не в свое дело. Как ты меня нашел?