Осколки легенд. Том 1

– Чего происходит-то? – проворчал король, вращая глазами. От удивления он даже маленько протрезвел. – Вы все белены объелись, или как?

– Муж мой, еще раз говорю – я ни при чем. – Королева явно хотела, чтобы эти ее слова зафиксировались в пропитанном винными парами мозге супруга. – Это все колдуны. Или ведьмы, что еще вероятнее. Я давно подозреваю твою сестрицу Гертруду…

– Женщина! – рыкнул Теодор. – Покажи мне дитя. Где там этот карапуз?

– Смотри, – обреченно вздохнула королева и кивнула в сторону кулька рядом с собой. – Если разглядишь.

– У меня со зрением все в порядке, – заверил ее король. – Характер и кулак – тяжелые, есть такое. А зрение – в порядке.

Уже через минуту король засомневался в своих словах. Он долго разворачивал атласные пеленки с желтыми пятнами (чего тратиться, коли королева рожает как крольчиха? Вот всех принцев и заворачивали в одно и то же после родов, возведя эти замызганные тряпки в статус фамильной ценности королевской фамилии), а после долго сопел, пытаясь понять – это что такое вертится на них? Вроде как человек, но почему такой мелкий?

Все его сыновья рождались крепкими бутузами, доставляя королеве-матери немалые хлопоты в момент их появления на свет. Особенно отличился седьмой – придворный маг даже предсказал, что королева этих родов не переживет, и отправится в мир иной. Ошибочка вышла, хотя и не полностью. Королева выжила, но мир иной ничего от этого не потерял – туда отправился придворный маг.

– Это что? – потыкал король пальцем в существо размером с его ладонь. – Это ты чего такое родила? А?

– Мальчика, – пролепетала Элеонора, прикидывая свои шансы на то, чтобы избежать темницы в Черной Башне, и искренне сожалея о том, что не послушала повитуху, которая сразу посоветовала подменить этого уродца на дитя какой-нибудь простолюдинки. Демоны бы побрали этот материнский инстинкт!

– Это не мальчик. – Существо попыталось схватить палец короля, но не преуспело – руки были коротки. – Это даже не человек, по-моему. Знаешь, коли он родился бы чернявым или там рыжим – я мог заподозрить тебя в измене. Но глядя вот на сие… Даже не знаю, что и думать.

– Ведьмы, как есть – ведьмы. Их проделки! – облегченно затараторила Элеонора. – Все сестрица твоя. В прошлое новолуние она посмотрела на меня через левое плечо, когда часы на башне били полночь. Так знаешь, кто делает, знаешь?

– Цыц. – Король встопорщил бороду. – Сестрицу мою не трожь! Она хоть и пьющая, но кроме нее у меня никого не осталось из родни, потому умрет она своей смертью, понятно?

Королева вздохнула и снова посмотрела на маленькое существо в пеленке.

– А с этим что делать будем? – спросила она у супруга.

– Не знаю, – буркнул тот. – Убивать – жалко, и так его жизнь вон как наказала. Наследником делать – глупо, кто такого слушать будет. Пусть живет пока. Вдруг вырастет еще?

Шли годы. Предсказание короля не сбылось – принц не вырос. Точнее, он вырос, но не настолько, чтобы не только считаться принцем, но и просто человеком. Даже королевский шут, отвратного вида карлик-горбун, и тот был выше его.

Король честно попробовал выполнить свой отцовский долг – лет через шесть после рождения уродца он выписал из другого королевства мага, известного своими знаниями и умениями. Убедившись в том, что волшба здесь бессильна, король с расстройства казнил оплошавшего чародея, после чего окончательно плюнул на судьбу двенадцатого сына, здраво рассудив:

– Холера с ним. Пускай бегает, пока его собаки не съедят.

И забыл о нем, благо других дел у него было полно – охота, пьянки и новая фаворитка.

Собаки маленького принца есть не стали – напротив, они относились к нему очень дружелюбно, и даже самый злобный волкодав по кличке Тубо никогда на него не лаял.

Основные проблемы у бедолаги возникали от ближних своих, а если конкретнее – от родных братьев.

Вот они и в самом деле ему досаждали страшно. Пока принцу не стукнуло четырнадцать, было еще ничего, но после этого великовозрастные балбесы как с цепи сорвались.

То они его на шкаф закинут, то чуть в бочке не утопят, а то и под юбку фрейлине какой засунут. И ржут потом как лошади.

А главное – ничего бедолага-принц поделать не мог. Мать его видеть не желала, отец давно из головы выбросил, а придворные, желая угодить его братьям, среди которых несомненно был один из будущих самодержцев, сами изгалялись над малышом, как могли. Не так открыто, как родичи, намеками и шутками – но все равно обидно.

Кстати, кто-то из этих паразитов и придумал ему кличку «Мизинчик». Так его с тех пор и звали – «Принц-мизинчик». Хотя это была и неправда – он некоторым фрейлинам был по колено. Или даже выше.

Правда, это были совсем юные фрейлины, еще не вышедшие из подросткового возраста.

Единственным из придворных, кто не шпынял маленького принца, был добряк-палач. Он то и дело угощал его сахаром и, утешая, говорил:

– Зато тебя казнить будет затруднительно, твое высочество. Пока голову разглядишь… А если палач промахнулся – приговоренного милуют, традиция такая.