Осколки легенд. Том 1

– Знаешь, мне непонятны только две вещи, – миролюбиво произнес я, останавливаясь в нескольких шагах от неупокоенной души. – Первое – почему именно сейчас? Ты здесь давно, но никого до последнего времени не трогала. Про этот подвал все давно забыли, тебя никто не мог потревожить. Что послужило толчком к действию? И второе – зачем? Зачем ты все это сделала с собой? Неужели потеря близких настолько сильно по тебе ударила?

Призрак проклекотал что-то не очень разборчивое, и оскалил черные зубы.

– Говорит, что ты не так хорош, как она о тебе подумала, если не можешь осознать простые вещи, – подал голос Ойвинд.

– Слишком много времени прошло с тех пор, как ты покинула мир, – ответил ей я. – Некоторые понятия изменили смысл, какие-то вовсе исчезли за ненадобностью.

И снова неразборчивое ворчание.

– Сказала, что пока есть люди, будет и любовь.

– Ну конечно же, – поморщился я. – Любовь. Что же еще! Сначала ушли родители, братья и сестры, а потом и мужчина. После он тебя, скорее всего, бросил, не так ли? Отсюда и твое желание прибить побольше особей противоположного пола. Причем все пострадавшие наверняка примерно одного и того же возраста.

– И брюнеты, – добавил Ойвинд. – Ваша правда.

Наши последние реплики разозлили призрачную девушку, она изготовилась к атаке.

– Не надо, – попросил ее я. – Давай все закончим миром. Ну нет никакого смысла в том, что ты бегаешь по отелю и пытаешься кого-то убить. Ни малейшего. Как тебя отпустить, мне уже ясно, только покажи стену, за которой лежит твое тело. Нет, если есть желание, можем и подраться, но тогда ты точно будешь лишена посмертия. А я тебе могу его подарить.

Я достал нож и показал его ей, лезвие мягко засветилось во мраке подвала.

– Давай все решим миром, – повторил я свое предложение. – Где ты замуровалась? Там? Там?

Неупокоенная подумала еще минутку, а после переместилась в дальний угол и ткнула черным ногтем в стену, ничем не отличающуюся от других.

– Или и ломай, – велел я своему спутнику. – Не бойся, она тебя не тронет.

Пока кувалда крушила кирпичи, я смотрел на девушку, которая то ли по слабости женского нутра, то ли просто от неизбывной тоски проделала с собой такую жуть.

Она не просто убила себя. Она еще и похороны устроила, причем такие, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Надо же до такого додуматься – самой себя замуровать в подвале, а после одеть на руки кандалы, чтобы не поддаться слабости, и не попробовать выбраться. Думаю, повара Петерсенов нашли в этом подвале ключ, тот самый, который бедняжка выбросила перед тем, как заложить в стену последний кирпич.

Умереть она умерла, но так и застряла здесь. Самоубийство, мучительная смерть от голода и жажды, зло на весь мир – с таким багажом особо не уйдешь за окоём. А еще были кандалы, которые ее держали при жизни, лишая шанса спастись, и после смерти, не позволяя покинуть последнее пристанище. И мне не дали ее отпустить. Значит, что? Надо их снять с трупа.

Кстати, последний весьма неплохо сохранился, по причине того, что в закрытом помещении лежал. Само собой, зрелище не для слабонервных, но я и похуже видал.

– Извини, милая, но придется тебя немного покалечить, – сказал я призраку. – По-другому никак.

Кисти рук сломались с хрустом, как тонкие ветки, ржавые кандалы брякнули о пол, и я отшвырнул их ногой подальше от тела самоубийцы.

Яркая вспышка, звонкий девичий смех, мягкая ладонь погладила меня по щеке – и вот мы с Ойвиндом стоим в подвале вдвоем. Даже помогать ей не пришлось, сама ушла. Как видно, годы во мраке и безнадежности бытия искупили тот грех, что она взяла на душу. Ну и славно.

– Бумага какая-то лежит. Подсветите, а? – Охранник нагнулся и поднял с пола замызганный лист, невесть как не сгнивший за такую бездну времени, и вгляделся в него. – Газета. Надо же, ей сто лет. Ну почти, она февральская, а сейчас март. Но год совпадает, с разницей в век.

– Ну-ка. – Я забрал газету у него из рук и внимательно ее осмотрел. – Вот тут подчеркнуто. Переведи.

– Сообщение о свадьбе, – выполнил мою просьбу Ойвинд. – Какой-то господин Матиас Хауден сочетался браком… Тут порвано дальше, ничего не разобрать.

– Любовь, значит. – Я аккуратно сложил газету и положил ее на труп девушки. – Ну да, ну да.

Получается, и на последний свой вопрос я ответ тоже получил. Она убила себя сто лет назад. Миновал век, и тот, кто смотрит на нас, маленьких и слабых оттуда, сверху, дал ей свободу. Вернее – предоставил шанс, который она могла использовать по своему усмотрению. Вариантов имелось два – либо ввергнуть себя в еще больший ужас, либо освободиться навсегда. На этот раз она сделала правильный выбор, пусть и не сразу.

Поднявшись наверх, я первым делом успокоил совсем уже изведшегося Лафайета, заверив его, что неприятности кончились, раз и навсегда.

– Алекс, скажи, если бы залили подвал цементом, случилось бы то, что случилось? – облегченно вздохнув, поинтересовался он у меня. – Просто думаю – возложить на строительную компанию дополнительную ответственность или нет?