Осколки летней грозы (СИ)

Сейчас этот старик взял за привычку посылать на переговоры вместо себя Стеллу, что раздражало Каэлума. Подготовка дочери к бизнесу важна, вот только здравомыслию Каэлуму мешала её хрупкость. Может быть сейчас Стелла и выросла, превратившись в деловую женщину, но Ноктис до сих пор помнил девочку, в шестнадцать смахивавшую на ребенка.

А возможно, Нокс всё ещё надеялся, что Ноктис сделает ей предложение, и их компании всё-таки сольются.

Может так оно и произойдет однажды, но пока Каэлум чувствовал, что в его жизни нет места женщине.

В кармане завибрировал телефон: звонил Игнис.

— Как всё прошло? — спросил он. В тоне скользили ноты извинения за то, что Ступео не смог присутствовать на встрече. Он до сих пор опекал Ноктиса, Каэлум и забыл, что когда-то было иначе.

Игнис разделил с Ноктисом тяжелую ношу ведения бизнеса. Как оказалось, дела Каэлумов были не так уж и хороши. Именно молодой юрист не дал Ноктису продать акции концерна, когда тот трещал по швам. И сейчас, когда их империя снова засверкала, Ноктис был благодарен Игнису, несмотря на то, что Ступио заставил его перевестись на финансовый факультет в университете.

— Никак. Не думаю, что мы купим эту фирму, — сообщил Каэлум.

Они с Игнисом это уже обсуждали. Ещё год или два, и бизнес, связанный с охранной и частными расследованиями, канет в Лету. Единственное, чем интересна эта фирма — своим имуществом, целое здание в центре города.

— Ясно, — ответил Ступео. — А что с картинами? — затронул юрист новый вопрос.

Ноктис поморщился. Он стал коллекционером, но неожиданно из чувства прекрасного это переросло в биржевую игру на перепродаже. Он больше не испытывал ни трепета, ни отвращения к искусству. Это было циничное безразличие.

— Выставь их на следующем аукционе.

— Хорошо, — так же сухо ответил Игнис. — До вечера.

Ноктис выключил телефон. Взгляд его на секунду застыл на дисплее, и он улыбнулся. Довольно неожиданная слащавая и идиллическая картина украшала экран — силуэты пальм на фоне ярко-красного заката.

Фотографию прислал Промпто в прошлом месяце. Аргентум завис на очередном тропическом острове в поисках вдохновения и дешевой дури. Правда, за все эти годы Промпто так и не написал ни единой книги. Все, на что хватало сил и времени, это подписи к таким вот открыткам. Зато слог его ни на грамм не поменялся, прыгая от высокого к низкому.

Убирая телефон, Ноктис в очередной раз пообещал себе выкроить время и посетить личный рай школьного друга. Стоило хотя бы на день вытащить Промпто из его кислотного бреда. Скоро Аргентуму нужна будет помощь.

На четвертом этаже лифт остановился. Двери медленно раскрылись. Там стояла молодая женщина: белый пиджак, бежевые брюки, сумка на плече и папка в руках. Она вошла и, нажав кнопку первого этажа, повернулась к нему спиной.

Ноктис не отрывал от неё глаз. В душе всплыло что-то потерянное, похожее на давно забытое сновидение, не четкое воспоминание, а просто ощущение прошлой жизни. Той, где он был другим, где лето пылало жаром, где были крыши домов, где стоял Старый Мост, а амулеты имели силу. Той, где всё начиналось.

Эта одежда — он и не узнал бы Фэррон, если бы не её светло-розовые волосы, совершенно не изменившиеся за эти годы. Он попытался на секунду вообразить её в майке и коротких шортах, с татуировкой и пирсингом, но её строгая одежда не позволила ему такой вольности. А Клэр его так и не узнала, может быть, даже не посмотрела на его лицо. Слишком поспешно отвернулась. Часто ли люди рассматривают лица случайных незнакомцев в лифте?

Он вдруг понял, что ищет ответ: та же это девушка, что шесть лет назад поселилась в его голове и устроила там бардак.

Фэррон убрала волосы за ухо, вытащила из сумки белые провода наушников, вставила их. На её руке он заметил блеск. Она ведь всегда что-то таскала на руках?

Только тогда он догадался посмотреть в зеркальные двери. Девушка в светлом костюме и он за её плечом, как зловещая тень — весь в чёрном. Клэр не изменилась, не стала выше или крупнее, насколько он мог судить. Ноктису очень хотелось посмотреть в её глаза, изучить лицо взрослой Лайтнинг. Но голову она будто специально не поднимала.

Огонек лифта скатывался всё ниже по цифрам. Очень тихо сквозь её наушники он разобрал тяжелый звук музыки, ломаный ритм. Та усиливаясь, накаляя обстановку. И вот гитарное соло взмыло вверх.

Кабина остановилась. В те долгие секунды, когда он ждал открытия дверей, Лайтнинг подняла глаза на свою тень.

Если бы не зеркало, Клэр могла бы пронзить его взглядом, прибить к стенке спиной. Все те же яркие и безжалостные голубые глаза. Теперь он не сомневался — она его узнала, но не хотела привлекать внимание. Было в ней до сих пор что-то колкое и противоречивое. Встретившись с ним взглядом, она всё-таки улыбнулась. Что в этой улыбке было — победное торжество, извинение или простое приветствие — он не смог разгадать. Слишком быстро её лицо стёрли раскрывшиеся двери. Она вышла в холл на первом этаже. Ноктис здесь ещё не был и теперь оказался сражён — за светлой удаляющейся фигурой девушки раскинулось море синих завитков — «Безлунная ночь».