Осколки любимого сердца

— Как это — без пяти минут? Через пять минут чо, Иркин папка квартиру продает? А мебель когда вывезут? — удивилась Полина. Удивление на ее лице выразилось только тем, что она еще больше выкатила на меня глазищи и чуть опустила вниз нижнюю губу.

— Мебель я буду в окно выкидывать.

— Как это?

— Очень просто. Ночью. Мебели тут много — как раз до утра работы.

Оттерев ее плечом, я устремилась к умывальнику. В зеркало было видно, что девица стоит и не уходит, напряженно ворочая мозгами: захватывающая картина предстоящей гибели роскошной мебели прочно засела в ее тупой головушке.

— А паркет тоже выкидывать будете? — спросила она наконец.

— Паркет? Паркет прямо здесь жечь станем. Ночи еще прохладные.

— А…

— Женя! Полечка! — нежно позвала нас Фаина. — Поторопитесь, мои дорогие, все уже на столе!

Громко топая (чуть было не сказала — копытами), Полина вышла в коридор и исчезла из поля моего зрения. Я глубоко вздохнула: нет, общение с тинейджерами — не моя стихия. Никак не могу отделаться от желания придать некоторым из них дополнительное ускорение хо-орошим пинком под зад, чтобы ветер в ушах выдул сор из их мозгов. Конечно, данная мера применима не ко всем. Но некоторым — ее просто доктор должен прописывать!

Фаина расстаралась на славу — стол сиял хрусталем, закуски исходили росой и майонезом, бока курицы были прожарены до цвета самого модного в этом сезоне загара. Обедали впятером: я, Поля, Фаина, Алла и Аня, которая, впрочем, не столько обедала, сколько поглядывала на меня с ненавистью и сопела, заплетая в косички бахрому на скатерти. Домоправительница тоже бегала туда-сюда с посудой и готовыми блюдами. Так что разговор, который только с большой натяжкой можно было бы назвать светским, завязался в основном между остальными тремя обедающими.

Начала его Поля, и начала именно так, как можно было ожидать этого от девочки.

— Слыхали? Надька-то! — прогудела она, накалывая на вилку здоровенный кус семги. Непосредственно вслед за этим семга отправилась в ее большой рот, что, впрочем, не помешало Поле разговаривать как ни в чем не бывало, перекатывая рыбу от щеки к щеке. — Надька-то! С окна выкинулась, как куль с картошкой. Шмякнулась прям, кости даже, говорят, все полопалися. И голова об асфальт раскололась, вот как это! — Она показала пальцем с обгрызенным ногтем на плод граната, что возвышался на самом верху вазы с фруктами, — из его лопнувшего бока чуть просыпались алые, будто кровь, зернышки.

Аня, протянувшая было руку к гранату, пугливо ее отдернула.

— Ладно хоть лицо ничего, такое… нигде не поцарапалось даже, — продолжила Зайцева. — Хоронить послезавтра будут. В классе сегодня деньги на венок собирали, такой, с черными лентами. У гроба положат. — И она смачно зажевала второй кусок рыбы, ни разу даже не поморщившись от воспоминаний.

— Деточка… Такие разговоры не ведут за столом, — робко заметила застывшая у двери Фаина. — Я бы даже вообще сказала, что это не те разговоры, которые девочки твоего возраста… должны вести с кем бы то ни было.

— Да вы что, Фаина Георгиевна? — искренне удивилась Полина, поворачивая к домоправительнице голову с копной сена вместо прически. — Да у нас весь класс только об этом и говорит! Еще бы! Пятый случай за полгода! Сперва два пацана, а потом и девчонки. К нам даже эти приходили, ну, которые статьи во всякие газеты пишут. И врачи из какого-то института. И напечатали про нас потом в молодежке: «Эпидемия самоубийств» — я сама читала! Там и фотки были, ничего такие, только я на себя не очень похожа.

— Про кого про нас статья? — я безуспешно старалась вычленить из ее мычания какой-нибудь связный рассказ.

— Ну, про класс про наш. Девятый «А». Это же у нас ребята, ну, это… кто вешается, кто стреляется, кто, вон как Надька, из окна кидается. Дураки какие-то.

Полина разговаривала охотно, но еще охотнее наполняла тарелку. У нее был здоровый аппетит подростка в самом расцвете поры полового созревания.

— Погоди-ка. — Моя вилка, так ни к чему и не прикоснувшись, легла рядом с салфеткой. — Ты хочешь сказать, что за последние полгода в вашем классе покончили с собой — ну или не сами покончили с собой, а погибли, скажем, от несчастного случая — пять человек? Пять?

Она кивнула и расправила плечи, очень довольная тем, что оказалась в центре внимания.