Читаем Осколки межпланетных катастроф полностью

Что касается темноты, захватывавшей обширные районы, — здесь обычное объяснение — лесные пожары. В «U. S. Forest Service Bulletin», № 117, Ф. Г. Пламмер приводит список восемнадцати случаев, произошедших в Соединенных Штатах и Канаде. Он принадлежит к первобытным ученым, но его догматизм, на мой взгляд, поколеблен вибрацией Новой Доминанты. Его озадачивает — и он признает это, чего не сделал бы, пиши он десятью годами раньше — интенсивность темноты в некоторых из этих случаев. Он пишет, что дым не мог вызвать «таких ужасающе темных дней». Поэтому он предполагает воздушные вихри, концентрирующие дым лесных пожаров. Затем, по несущественности или дисгармонии всех квазирассуждений, стремящихся к гармонии и существенности, он вспоминает о том, насколько обширные области охватывала темнота. Разумеется, мистер Пламмет на самом деле не обдумывал этот вопрос, но создается впечатление, что он мог бы больше приблизиться к настоящему мышлению, чем предполагая воздушные вихри, а затем приводя данные об обширности захваченных районов, тем самым опровергая теорию концентрации — поскольку в девяти из его восемнадцати примеров тьма охватывала всю Новую Англию. В квазисуществовании все порождает или является частью своей противоположности. Всякое стремление к миру готовит войну; всякое стремление справедливости порождает несправедливость в чем-то другом: так мистер Пламмет пытается упорядочить свои данные, объясняя темноту дымом лесных пожаров, а достигает еще большей сумятицы, замечая в конце, что «тьма среди бела дня спускалась иногда при почти полном безветрии в нижних слоях воздуха» — и без всяких признаков дыма, если не считать, что в любое время где-нибудь да горит лес.

Однако из этих восемнадцати примеров я займусь только одним: полная тьма над Канадой и северной частью Соединенных Штатов 19 ноября 1819 года. Мы уже вспоминали этот случай.

Сопутствующие обстоятельства:

Свет в небе.

Выпадение черной субстанции.

Толчки, подобные землетрясению.

В этом случае единственный подходящий лес — тот, что южнее реки Огайо. Насколько я могу судить, зола очень крупного пожара к югу от Огайо могла выпасть в Монреале, Канада, и допустим, какое-то преломление воздуха могло дать отражение пламени, видимое в Монреале, но землетрясение никак не связывается с лесным пожаром. С другой стороны, нам представляется, что глубокая тьма, выпадение с неба материи, огни в небе и землетрясение могут вызываться приближением к этой земле другого небесного тела. Более полный охват данных, в противоположность включению одних и пренебрежению другими, мы считаем высшим приближением к реальности — или к универсальности.

Темнота 17 апреля 1904 года в Уимблдоне, Англия. («Symons’ Met. Mag.», 39–69). Она надвинулась из районов, где не было задымления: ни доводя, ни грома; длилась 10 минут, так темно, «что невозможно было передвигаться даже под открытым небом».

Услышав о темноте в Великобритании, первым делом вспоминаешь смог — однако в «Nature» (25-289) приводится наблюдение майора Дж. Гершеля относительно потемнения в Лондоне 22 января 1882 года в 10:30 утра. Было так темно, что, слыша голоса с другой стороны улицы, он не мог видеть людей. «Было совершенно очевидно, что смога, стоящего упоминания, нет».

«Annual Register» (1857-132):

Отчет Чарльза А. Мюррея, британский контингент в Персии, о темноте, которая 20 мая 1857 года спустилась на Багдад: «Тьма более густая, чем обычная полночь, безлунная и беззвездная… Вскоре темнота сменилась красноватым тусклым мраком, какого я никогда не видел в этой части света».

«Весь город охватила паника».

Выпало огромное количество красного песка.

Песок, казалось бы, предполагает общепринятое объяснение: Солнце затемнено песчаной бурей, однако мистер Мюррей, знакомый с песчаными бурями, уверен, что «это не могла быть песчаная буря».

Теперь о полноте охвата данных, или о сопутствующих обстоятельствах. Все это очень сложно и опасно, и наш подход тоже может оказаться импрессионистским, но мы хотим рассмотреть несколько рудиментов Передовой Сейсмологии — или четыре основных феномена, сопутствующих приближению к этому миру другого мира.

Если большая плотная масса, или суперконструкция, войдет в земную атмосферу, мы предполагаем, что иногда, в зависимости от скорости, она будет светиться, или напоминать облако, или облако со светящимся ядром. Позже мы выскажем свое представление о свечении — отличном от свечения раскаленных тел — исходящем от объектов, падающих с неба или входящих в атмосферу этой Земли. Теперь нам представляется, что в атмосферу Земли часто входят миры, а более мелкие объекты — размером со стог сена или с несколько дюжин небоскребов — часто несет ветром, и их принимают за облака, поскольку они окружены облаками…

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Ее Величества России
Адмирал Ее Величества России

Что есть величие – закономерность или случайность? Вряд ли на этот вопрос можно ответить однозначно. Но разве большинство великих судеб делает не случайный поворот? Какая-нибудь ничего не значащая встреча, мимолетная удача, без которой великий путь так бы и остался просто биографией.И все же есть судьбы, которым путь к величию, кажется, предначертан с рождения. Павел Степанович Нахимов (1802—1855) – из их числа. Конечно, у него были учителя, был великий М. П. Лазарев, под началом которого Нахимов сначала отправился в кругосветное плавание, а затем геройски сражался в битве при Наварине.Но Нахимов шел к своей славе, невзирая на подарки судьбы и ее удары. Например, когда тот же Лазарев охладел к нему и настоял на назначении на пост начальника штаба (а фактически – командующего) Черноморского флота другого, пусть и не менее достойного кандидата – Корнилова. Тогда Нахимов не просто стоически воспринял эту ситуацию, но до последней своей минуты хранил искреннее уважение к памяти Лазарева и Корнилова.Крымская война 1853—1856 гг. была последней «благородной» войной в истории человечества, «войной джентльменов». Во-первых, потому, что враги хоть и оставались врагами, но уважали друг друга. А во-вторых – это была война «идеальных» командиров. Иерархия, звания, прошлые заслуги – все это ничего не значило для Нахимова, когда речь о шла о деле. А делом всей жизни адмирала была защита Отечества…От юности, учебы в Морском корпусе, первых плаваний – до гениальной победы при Синопе и героической обороны Севастополя: о большом пути великого флотоводца рассказывают уникальные документы самого П. С. Нахимова. Дополняют их мемуары соратников Павла Степановича, воспоминания современников знаменитого российского адмирала, фрагменты трудов классиков военной истории – Е. В. Тарле, А. М. Зайончковского, М. И. Богдановича, А. А. Керсновского.Нахимов был фаталистом. Он всегда знал, что придет его время. Что, даже если понадобится сражаться с превосходящим флотом противника,– он будет сражаться и победит. Знал, что именно он должен защищать Севастополь, руководить его обороной, даже не имея поначалу соответствующих на то полномочий. А когда погиб Корнилов и положение Севастополя становилось все более тяжелым, «окружающие Нахимова стали замечать в нем твердое, безмолвное решение, смысл которого был им понятен. С каждым месяцем им становилось все яснее, что этот человек не может и не хочет пережить Севастополь».Так и вышло… В этом – высшая форма величия полководца, которую невозможно изъяснить… Перед ней можно только преклоняться…Электронная публикация материалов жизни и деятельности П. С. Нахимова включает полный текст бумажной книги и избранную часть иллюстративного документального материала. А для истинных ценителей подарочных изданий мы предлагаем классическую книгу. Как и все издания серии «Великие полководцы» книга снабжена подробными историческими и биографическими комментариями; текст сопровождают сотни иллюстраций из российских и зарубежных периодических изданий описываемого времени, с многими из которых современный читатель познакомится впервые. Прекрасная печать, оригинальное оформление, лучшая офсетная бумага – все это делает книги подарочной серии «Великие полководцы» лучшим подарком мужчине на все случаи жизни.

Павел Степанович Нахимов

Биографии и Мемуары / Военное дело / Военная история / История / Военное дело: прочее / Образование и наука
1937. Как врут о «сталинских репрессиях». Всё было не так!
1937. Как врут о «сталинских репрессиях». Всё было не так!

40 миллионов погибших. Нет, 80! Нет, 100! Нет, 150 миллионов! Следуя завету Гитлера: «чем чудовищнее соврешь, тем скорее тебе поверят», «либералы» завышают реальные цифры сталинских репрессий даже не в десятки, а в сотни раз. Опровергая эту ложь, книга ведущего историка-сталиниста доказывает: ВСЕ БЫЛО НЕ ТАК! На самом деле к «высшей мере социальной защиты» при Сталине были приговорены 815 тысяч человек, а репрессированы по политическим статьям – не более 3 миллионов.Да и так ли уж невинны эти «жертвы 1937 года»? Можно ли считать «невинно осужденными» террористов и заговорщиков, готовивших насильственное свержение существующего строя (что вполне подпадает под нынешнюю статью об «экстремизме»)? Разве невинны были украинские и прибалтийские нацисты, кавказские разбойники и предатели Родины? А палачи Ягоды и Ежова, кровавая «ленинская гвардия» и «выродки Арбата», развалившие страну после смерти Сталина, – разве они не заслуживали «высшей меры»? Разоблачая самые лживые и клеветнические мифы, отвечая на главный вопрос советской истории: за что сажали и расстреливали при Сталине? – эта книга неопровержимо доказывает: ЗАДЕЛО!

Игорь Васильевич Пыхалов

История / Образование и наука