Осколки. Мир первый: Деймос

— Сгорел… вместе с храмом. — Я решил благоразумно умолчать о своей роли в этих событиях.

— Дела… — протянул стражник. — Ладно, поступим так. Будете подходить по одному. Один зашел, другие ждут, пока мы не позовем. Дернетесь — получите стрелу. Понятно?

— Понятно, — кивнул Отто. — Я буду первым.

— Слезай с кобылы и подходи, — велел стражник.

Пока мы с Диего смотрели, как Отто идет к воротам, паладин шепнул мне:

— Складно врешь.

— Я не вру.

— Так ты и правда сжег храм, чтобы избавится от оборотня? — удивился Диего.

— Ага, — и снова я не покривил душой — формально, все сказанное являлось абсолютной правдой: Густава убил оборотень, оборотень сгорел в храме, храм поджег я.

— А чего сразу не сказал?

— Так меня никто и не спрашивал. — Я только плечами пожал.

— Ну ты даешь, — покачал головой паладин и впервые улыбнулся мне. — Как тебя зовут-то хоть?

— Александр.

— Второй! — позвали со стены.

— Иди, — велел мне Диего.

* * *

Едва я ступил за ворота, как меня обступили воины. Все вооружены и настроены крайне решительно. Об этом свидетельствовали направленные на меня копья и луки. Я миролюбиво поднял руки — не хватало еще получить стрелу на финишной прямой.

Кто-то схватил мою ладонь, и ее незамедлительно обожгло болью.

— Вы что творите⁈ — я одернул руку — ладонь рассекли ножом.

Царапина, но неприятная.

— Проверяют, не оборотень ли ты, — прозвучал голос Отто.

Я не видел паладина, он говорил откуда-то из-за спин окруживших меня стражников.

— Если бы я был оборотнем, то остался бы в Антли. Там хватает простых людей и нет воинов — жри, не хочу.

Стражники заулыбались. Один из них снова взял мою руку и придирчиво осмотрел порез.

— Человек, — вынес он свой вердикт, и копья от моей груди незамедлительно убрали. — Добро пожаловать в Дарремшир.

— Вот уж спасибо, — скривился я.

— Третий, твой черед! — прокричал голос сверху.

Меня не сильно подтолкнули в спину, чтобы освободил место. Выйдя из кольца стражников, я увидел Отто. Он стоял чуть в стороне, с таким же, как у меня, порезом на ладони.

— Оборотни боятся серебра, — пояснил паладин, проследив мой взгляд.

— Они этот нож хотя бы моют? — без особой надежды поинтересовался я.

Отто только пожал плечами.

* * *

В таверне кипела жизнь: люди весело переговаривались, между грубых столов сновали подавальщицы с подносами, а на небольшом помосте даже играли музыканты. Трудно было поверить, что за этими стенами царит вечная ночь и тьма, в которой шныряют кровожадные чудовища.

Паладины выбрали самый дальний из свободных столов, коих в этом заведении практически не было. Мы расселись и на этом все. Отто даже местную официантку к нам не подпустил, жестом отослал ее прочь.

Я удрученно вздохнул:

— Вы, ребята, не знаете, что значит не привлекать внимания, да?

— О чем ты? — Отто оглядел себя. — Мы ничем не выделяемся.

Кажется, они, действительно, ничего не понимали.

— Ничем? Да у вас на лбах написано — «смотрите на нас, у нас важная миссия, мы не простые люди». Лица попроще сделайте, закажите что-нибудь… — предложил я. — Мы же вроде как усталые путники. Что обычные мужики делают в таверне ночью?

Паладины переглянулись.

— Спят? — предположил Диего.

Я закатил глаза.

— Посмотри на всех этих людей, — я обвел рукой полный галдящий зал, — похоже, что тут все спят? И вон, у очага есть свободное место, можно пересесть туда, обсохнуть и согреться.

— Но там полно людей.

— В том-то и дело, Отто, — сказал я, — Чтобы не привлекать внимания. Надо смешаться с толпой, а не выделяться из нее.

— Он, кажется, прав, — неожиданно поддержал меня Диего.

Отто нахмурился, но все же кивнул.

Мы перебрались за общий стол, заняв места поближе к очагу. Отсюда как раз только что ушли четверо заросших бородами неопрятных мужика. Причем сами они ушли, а запах пота остался…

Поначалу я скривил нос, но потом задумался — а когда последний раз мылся я сам? Протирание влажной тряпкой или намокание под дождем не в счет. Да уж, не удивлюсь, если от меня разит не менее забористо, чем от остальных, а сам я просто принюхался.

Отто молча встал из-за стола, и направился к трактирщику, который стоял за широкой стойкой. Они перекинулись парой слов, после чего паладин положил что-то на стойку и вернулся.

— Есть свободная комната, — сказал он в своей обычной лаконичной манере. — Я заплатил. Еду скоро принесут.

— Значит, ты сегодня угощаешь? — услышав о еде, я приободрился.

— А у тебя есть деньги? — вместо ответа, спросил Отто.

Я покачал головой.

— Значит, останешься мне должен, — уголки тонких губ паладина чуть приподнялись, видимо, обозначая подобие улыбки.

Что же, кажется, вечер пройдет не так уж и плохо.

* * *

Номер нам достался явно не люксовый: четыре стены, окно, две кровати и ржавые кривые гвозди в стене, чтобы повесить одежду. Удобства на улице. Все.

Да, это лучше, чем мокнуть под дождем, но и далеко не предел мечтаний. Очень далеко. Я бы даже сказал, недосягаемо далеко. Но настроение все равно не особо испортилось: я был сыт, обсох и, главное, жив. Грех жаловаться.