Осколки мозаики

— Я там буду, газеты всегда искажают истину. Конечно, княгиня в гневе, Судьба разобидится, уж ей-то известно, что графиня умышленно простится, заметьте, заведомо навсегда. Открыв тайну, она оскорбит государыню Надежду, посягнув на Ея власть!

— Словно бы кто-то вправе решать: оставлять ли благосклонность надежды человеку! Непревзойденное безумие.

— А граф, конечно, не догадывается ни о чем?

— Она не ожидает так скоро Великую княгиню, тем паче, никто не предполагает получить приглашение на бал герцогини Трагедии.

— Бал уже назначен, леди Неизбежность позаботилась о многом, за неутомимую волю она представлена к счастью «Красной подвязки».

Графиня чувствует неладное, смущают зловещие улыбки придворных.

— Представьте, они вспомнили себя прежними. Князь пребывает в черной меланхолии. И новый роман или поэма угадывают ее слова, облик, жесты и даже город! Он верит господину Случаю, а тот умеет подшутить. Утром его будит супруга Жизнь, он почти здоров и верит, что она лишь мечта. Иногда грустит, считая, что богиня любви умерла задолго до христианства. Нет, он не найдет ее, недопустимо нарушение этикета.

— Да и можно ли дальше жить, если помнить все, ничего не оставляя в прошлом, не умея забыть непомерный груз и страдания?

— О, если бы только этот грех. Вы бы слышали, что она скажет в присутствии всех знатных особ, словно объявит о церемонии редчайших торжеств. Вот, читайте, слово в слово: «Наши вселенные близки, но мы не увидимся. Я не прощаюсь, ибо мы неразделимы, нам не забыть друг друга. Никогда».

Графине не удается уснуть — душно. В открытые двери купе она рассмотрела невысокого человека в золотом пенсне: седые бакенбарды, редкие волосы на затылке и в ушах служат окантовкой гладкому черепу. Вероятно, отставной генерал в штатском едет со своей очаровательной супругой Легкомысленность. Едва ли она старше его дочерей, фривольно-веселых, посвящаемых во всевозможные чужие похождения по приезду. Приятно ехать отдельно, не быть знакомой спутникам и, выходя на перрон, отделаться туманным поклоном, надеясь более не столкнуться с ними, знающими даже то, что ей самой пока неясно. Да и сбудется ли? Я одна и без свиты, никто не ждет. Остановлюсь не дома, а на Шпалерной. Вуаль темная и очень густая, узнать нельзя.

9. Белые ночи

Невероятно, не было ни дождя, ни ветерка с Невы, непривычно сухо. Безоблачно переглядывались луна и солнце, вкрадывались вдохновенные белые ночи. Поневоле одежды становились прозрачней, мадам Беззаботность предложила чудную вуалетку, которая все реже прятала взор графини, отменившей осторожность, что привело к нечаянным визитам. Их следовало возвращать, дабы не обидеть славную подругу Вежливость. Соблюдая придворный этикет, балов не избежать, как и прочих загородных увеселений. От кареты, предложенной мадам Необходимость, она отказалась. Пыльно и долго. Поезд идет по удобному расписанию. Кокетливыми чепцами в остреньких зеленых кружевах провожают на Гатчину самостригущиеся ивы, сбрасывающие зимой коготки лишних слов, уже выцветших к лету и сейчас сокрытых травой.

Любимая поговорка папа: «Главное вовремя спрыгнуть с поезда, идущего в пропасть», — пришлась бы как нельзя кстати. Рельсы почти сходились, движение с едва ощутимым разрывом абсурдно. Два поезда набирают скорость, странно обтекая пригородные платформы с двух сторон. «Не может быть: параллельные не смыкаются!» — стучит в висках. Соглядатаи в попутно скользящем вагоне утомили назойливостью. Алфея вышла. Ничего страшного не произошло, почти поцеловавшись, они разминулись, резко отвернувшись составами.

Графиня вернулась, но не обнаружила свое купе, новые спутники указали ей на «ее место», заметив замешательство (обычно несвойственное), словно именно она именно от них выходила в ресторан. Удивляться поздно, оказавшись в чужом городе без багажа (необходимого скарба изжитых эмоций, что везла в подарок), ушедшего в неизвестном направлении, в руках только серебристо щелкнувшая сумочка. Куда девается неотвязная Правда, выжившая из ума приживалка, которую никогда не сыскать в нужный момент. Она умеет смутить пылкие взгляды юнцов, не нуждавшихся в ее строгом оке, достаточно других, но где ее прыть, когда теряется душевное равновесие? Сокрушаться поздно, старушка запамятовала обязанности. Раздражение улеглось и объявившаяся няня невзначай роняет то, что было крайне важно, как вера, надежда, любовь, но с опозданием в целую вечность.