Осколки. На острие боли (СИ)

– У тебя судороги, Олеся? Или что это с твоим лицом? Мне вызвать скорую?

Учительница не могла не заметить кривляния Леськи, и я извиняющимся взглядом посмотрела на сестру, которой попало из-за моей невнимательности на уроке.

– Нет, Бажена Эдуардовна, всё хорошо.

– Соберитесь, девочки! У вас ЕГЭ на носу, а вы мух ловите да о мальчиках мечтаете. Фролов, быстро прекратил дразнить Иванова!

Парни с задней парты забубнили, что больше отвлекаться не будут, и внимание биологички переключилось на других. Она было продолжила урок, как в этот момент у меня завибрировал телефон. Я быстро отключила звук и услышала, что женщина снова замолчала, гипнотизируя меня взглядом и требуя тишины. А я, сразу же подумав о Никите, совсем забылась.

– Простите, Бацилла Эдуардовна.

Я так сильно скосила глаза на экран смартфона, силясь понять, он ли мне написал, что не сразу поняла, что весь класс заходится в безумном хохоте. Отовсюду раздавались мужские грубоватые смешки и девичьи хихиканья.

Черт! Угораздило же назвать обидчивую биологичку кличкой, а не настоящим именем. Женщина быстро спустилась с постамента, направляясь аккурат ко мне. Остановилась около нашей парты и облокотилась на нее ладонью.

– Родителей ко мне! Завтра же! – крикнула она, заправила черную прядь за ухо и ткнула пальцем в учебник.

– Завтра воскресенье, – поправил ее одноклассник.

– Поумничай мне еще, Васильев! – процедила женщина, поправила вырез белой блузки, заметив усиленное внимание парней, а затем опустила руку, касаясь черной облегающей юбки до колен. Женщиной она была фигуристой, тридцати пяти лет, мужа у нее не было, но она явно находилась в активном поиске. Взгляд зацепился за ее красный вызывающий маникюр, когда она снова опустила руку к моей парте и резко развернулась, забирая с собой мой дневник.

– Может, не надо? Я… Я… Простите, Бац… – затараторила и чуть снова не опростоволосилась. – Бажена Эдуардовна! Я просто не выспалась!

Меня трясло от паники, ведь если мать увидит замечание в дневнике, то ни на какую вечеринку сегодня вечером не отпустит.

– Не серчайте, Бажена Эдуардовна, вы ведь по матери грузинка, проявите милосердие, – пришел мне на выручку Ваня Островский.

– Причем тут это?

– Сегодня же день любви в Грузии.

Одноклассник дернул бровями, закинул руки за голову, привлекая к себе внимание всех девушек в классе, и учительница не осталась в стороне. Ваня не только симпатичный дзюдоист, но и ее явный любимчик. Ничего удивительного, ведь отец у него был давно разведенный, свободный, к тому же бизнесмен – идеальный кандидат для брака для женщины после тридцати.

– Раз уж ты просишь, Ванечка, то ладно, – ее глаза при взгляде на меня недовольно сверкнули, но дневник она вернула на место. – Итак, класс, продолжим, предки человекообразных обезьян…

Я благодарно улыбнулась Ване, а он вдруг послал мне воздушный поцелуй. Я не знала, как реагировать на это, поэтому просто отвернулась, но покраснела при этом аки мак. Девчонки синхронно испепелили взглядами мою спину, но я уткнулась в учебник и до конца урока не поднимала от него головы. Сегодня я никак не могла накосячить.

– Слушай, Сонь, тебе не кажется, что для встречи у него дома еще рано?

Леська, как только я всё ей рассказала на перемене, сразу же нахмурилась и включила режим скептика. У меня в груди зародилось глухое раздражение, но я сдержала рык, понимая, что она просто беспокоится обо мне.

– Это же вечеринка, там не только мы вдвоем будем.

– Всё равно, странно это всё. И зачем ему знакомить тебя со старшаками? Ты ведь и младшаков не знаешь. Бред какой-то.

– Ну он же с крутыми только тусуется. Мне кажется, я ему понравилась, и он хочет ввести меня в свой круг.

Я мечтательно закатила глаза и схватила сестрицу за руки.

– Сонь, мне кажется, ты торопишь события. Вы ведь еще вживую ни разу не говорили. Судя по его сообщениям, он пока просто флиртует, ничего больше.

– Лесь, ты настроение мне испортить хочешь? – не выдержала я и спросила у нее с раздражением. Неужели она мне завидует?

– Нет, Сонь, я просто не хочу, чтобы ты расстраивалась. Мы ведь Ника твоего толком и не знаем, только из слов Алины, а она сама понимаешь…

Я испытала сильное разочарование от разговора с Лесей, ведь ожидала, что она разделит со мной ликование и радость, но никак не думала, что услышала нотации, больше свойственные моей маме. Если бы я хотела услышать негатив, то рассказала бы всё маме.

– Ладно, Лесь, проехали, – буркнула я и вперила взгляд в Петра Степаныча, нашего учителя истории, который как раз только вошел в кабинет после перерыва. Явно ходил в курилку, вон как активно жевал жвачку.

– Сонь, ты че, обиделась? Правда, я же ничего такого…

– Давай потом, Лесь, урок начался, – перебила ее, как только прозвенел звонок, и отвернулась, утыкаясь носом в учебник истории.