Осколки неба, или Подлинная история "Битлз"

– Парни, – сообщил он, – это стишки моего отчима Гарри. Он прислал мне их из Ливерпуля и просит, чтобы вы положили их на музыку.

Пол и Джон переглянулись.

– Ты в своем уме? – поинтересовался Пол. – Ты хоть раз видел, чтобы мы писали на чужие слова?

– Ну, это-то ясно, – понимающе кивнул Ринго, – ни с кем делиться не хотите. Но Гарри платить не надо. Напишите его имя на пластинке, и на том спасибо...

Пол повертел палец у виска и пошел показывать Джорджу его партию в своей новой песне под названием «Michelle»[86] . Тогда Ринго переключил все свое обаяние на Джона.

– Ну, Джон, ну что тебе стоит, а? Знаешь, сколько он для меня сделал?! И стихи-то, по-моему, отличные. Да я уже и пообещал...

– Больно ты прыткий, за нас обещать, – поморщился Джон. Но бумажки взял и ушел с ними в курилку. Все-таки он любил Ринго.

А тот подошел к Джорджу и Полу и, присев, стал прислушиваться и подбирать партию ударных, постукивая себя по коленке. Но вскоре из курилки раздался дикий хохот. Побросав инструменты, троица кинулась туда.

– Слушайте! Слушайте! – встретил их Джон радостно. Встав в позу и держа перед собой листок, он продекламировал:

«Трава напоминает мне трамваи,
Она берет энергию из почвы
И оторваться от нее не может,
Как от железных голых проводов.

Животные, они, как паровозы,

Они в желудок свой, как будто в топку,
Бросают материалы для сгорания.
Хоть неуклюжи, но свободней трав».

Пол покатился со смеху.

– Что вам не нравится? – обиделся Ринго. – По-моему, нормально. Получше, чем у вашего дружка Дилана. Хоть смысл есть какой-то...

– Твой Гарри – философ, – пояснил Джордж причину веселья. – Мы до такой поэзии еще не доросли.

– Ладно вам, – продолжал обижаться Ринго. – Тоже мне, гении нашлись. Там, между прочим, и попроще стихотворения есть.

– Это точно, – подтвердил Джон. – Вот например:

«У меня сегодня
Умер голубок.
Даже удержаться
Я от слез не смог.

Но недолго плакал,

Слезы-то на что?
У меня под крышей
Их еще штук сто».

Тут уже не выдержал и захохотал вместе со всеми и Джордж.

– Что вы ржете, как кони? – насупился Ринго. – Пойдемте репетировать...

– Нет, нет, подожди, – запротестовал Джон, перелистывая стопку. – Вот еще, вот, слушайте:

Поэта – меня – наградили венком,
Надет он теперь, сам не знает, на ком.
Лавровый венок и в хозяйстве сгодится:
Он вкус придает, если в супе варится.
Доволен вдвойне я, ведь стоят у Шунта
Лавровые листья – пакетик – полфунта».

– Кто такой Шунт? – давясь смехом, спросил Пол.

– Хозяин магазина рядом с нашим домом, – пояснил Ринго. – Ничего вы не понимаете. Гарри, знаете кто? Трибун. Это все правда жизни. Не то, что у вас – «Мишель, ма бель...», – вообще не понятно на каком языке... Как хотите, а я пошел репетировать.

Еще в течении часа из курилки раздавались взрывы хохота. А Ринго мрачно стучал по барабанам.

На запись новой пластинки «Битлз» понадобилось чуть больше месяца. Стихи Гарри Гривеца на нее не попали, но песни получились совсем неплохие.

«Girl»[87] Джона выжимала слезу даже из самых толстокожих, и Пол с ревностью убедился, что не он один в «Битлз» умеет писать лирические баллады.

Его ответным ходом стала песня «Drive my car»[88] . Пол, просто-напросто, зарифмовал выдуманную историю и положил ее на жесткий рок-н-ролльный мотив. История звучала так: