Осколки неба, или Подлинная история The Beatles

Все это приятно удивило Брайана. Но он почувствовал, что не сможет купить этого человека так же грубо, как рядового щелкопера.

– Я принес вам кое-какие записи, – начал Брайан. – Не будете ли вы столь любезны отслушать их?

– Извольте, – чинно кивнул Джеймс и установил катушки на магнитофон – шик доступный лишь профессионалам.

– Погромче, погромче, – посоветовал Брайан.

– Понимаю, – улыбнулся Джеймс, – это тихая музыка, – он выкрутил ручку громкости до отказа и, нажав клавишу воспроизведения, поудобнее устроился на стуле.

Колонки взорвались энергичным саундом «Please, Please Me».

Джеймс едва не свалился со стула.

– О-о!!! – закричал он, забивая музыку.

Брайан кинулся к магнитофону, в поисках нужной ручки.

– О-о!!! – продолжал кричать Джеймс. – Это восхитительно! Это же эолийская каденция! Но как по-новому она решена! Это то, чего мир давно уже ждал! ОТ МЕНЯ!

Брайан, моментально успокоившись, уселся на стул. Он уже понял, как вести себя дальше. «„Эолийская каденция“, – повторил он про себя. – Надо будет сказать это Полу. Ему понравится».

Джеймс, подпрыгивая, пританцовывая на стуле и даже подпевая, дослушал запись.

– Да, – заявил Брайан, когда она кончилась. – Не зря мне порекомендовали обратиться именно к вам. Никто! Никто не желает признать, что мои ребята пишут неплохие песни.

Глаза Джеймса вспыхнули праведным негодованием:

– Я сделаю их знаменитыми! – погрозил он кулаком неведомым врагам. – Я издам все их песни! Всего за пятьдесят процентов от дохода, – добавил он на тон ниже.

Торговаться Брайан не стал. Он уважал преданность.

Одиннадцатого февраля тысяча девятьсот шестьдесят третьего года «Битлз» вновь отправились в студию «Парлафон». На этот раз – для того, чтобы записать свою первую долгоиграющую пластинку.

Вначале Джордж Мартин собирался записать живое выступление в «Каверне», но, побывав в Ливерпуле, он остался недоволен акустикой зала.

Однако задачу создать эффект живого звучания он с себя не снял, подчеркнув это тем, что первая песня альбома начиналась отсчетом Джона: «Раз, два, три, четыре!..»

Пол и Джон были авторами восьми песен из четырнадцати. А так как все они многократно «обкатывались» на концертах, запись была сделана за один день.

Ринго уже не дожидался вкрадчивых нашептываний Мартина и перед каждым дублем мысленно настраивал себя: «Если не сыграю как надо, меня выгонят… Если не сыграю, выгонят…»

Кроме того, в этот раз, благодаря Ринго, «Битлз» вновь несказанно поразили Мартина. Теперь в ансамбле было ЧЕТЫРЕ солиста. Ринго исполнил песню «Boys»[51].

Мартин работал с невиданным воодушевлением. На этот раз он занимался не только микшированием. В композиции «Misery»[52] он исполнил соло на фортепиано, а в «A Taste Of Honey»[53] настоял на том, чтобы голос Пола был записан дважды – методом наложения.

Но не обошлось и без очередного конфликта между Джоном и Брайаном. Внезапно последнему показалось, что он уже достаточно сделал для «Битлз», чтобы иметь право голоса и на записи.

– Пол! – крикнул он по селекторной связи из рубки Мартина. – Не кажется ли тебе, что эту песню нужно исполнять лиричнее? Вот, представь себе. Ты идешь по прекрасной аллее с многочисленными цветочными клумбами…

– Заткнитесь! – рявкнул Джон.

– Что? – не понял Эпштейн.

– Джон, нельзя ли повежливее? – вмешался Мартин, выйдя из рубки.

– Заткнитесь, ПОЖАЛУЙСТА, – «исправился» Леннон. – Подсчитывайте свои проценты и не мешайте нам работать!

Тяжело дыша, Брайан обдумывал свое дальнейшее поведение в этой ситуации. То ли, как бы между делом, бросить: «Ну ладно, поругались, и хватит…» То ли, вспылить и показать, кто тут главный: «Это вы мне? Вы еще пожалеете! Вы еще ко мне приползете!»

Но решение пришло само собой. В отсутствии Мартина он не смог включить селекторную связь и, тихо поднявшись, незаметно удалился в гостиницу.

В половине двенадцатого, закончив запись, пришли туда и «Битлз».

Джон стянул с себя мокрую от пота рубашку.

Остальные трое молча смотрели на него.

– Чего уставились? – спросил он.

Ему никто не ответил.

Он снял штаны и завалился на кровать. Полежал. Приподнялся и огляделся.

Остальные смотрели на него все так же молча.

Джон вскочил и запрыгал по комнате, уродливо вздрыгивая худыми ногами и дурашливо блажа:

– В мире нет людей щедрей, чем известный вам еврей! Оп-ля! Оп-ля! – дважды сделал он какое-то невиданное па. И замер.

Никто не смеялся.

– Ну что?! – заорал он. – Мне извиняться что ли идти?!

– Смотри-ка ты, – обратился Пол к Джорджу, – а он догадливый парень.

– Не говори, – восхищенно протянул тот. – Бывают же на свете такие сообразительные люди.

– Он знал, – предположил Ринго.

Джон плюнул и прямо в трусах выскочил из комнаты.

Они ждали его полчаса. Час. Полтора.

В конце концов, не выдержав, отправились к Брайану – в номер «люкс».

Было не заперто, и первым туда заглянул Пол.

Обалдев от увиденного, он распахнул дверь настежь.

Пьяные и веселые Джон с Брайаном, под аккомпанемент бьющейся посуды и собственного пения, плясали на столе кукарачу.

Джон был в трусах, а Брайан – в кальсонах.

21