Осколки неба, или Подлинная история The Beatles

На цыпочках он двинулся в спальню. Джулиан заворочался в кроватке и перевернулся на другой бок. Джон, решивший, что тот сейчас проснется, облился холодным потом. Но Джулиан не проснулся, только пустил слюнку на простыню.

Джон осторожно вернулся к телефону и вновь набрал номер.

– Алло, Брайан? Я еду. Через час? Договорились.

Он нажал кнопку сброса и тут же набрал номер Маккартни.

– Привет, Пол, – ответил он на сонное «Какого дьявола?!»

– А-а, это ты. А я думал, какая-нибудь чокнутая поклонница. Чего ты людям спать не даешь?

– Пол, тебе правда понравился Джулиан?

– И для этого ты мне звонишь среди ночи?

– Нет, ну скажи, правда?

– Ты что, решил мне его подарить?

– Ладно. У меня к тебе просьба. Заходи к моим почаще. Помогать. Я сейчас уезжаю в Испанию.

– Куда?!! – Пол чуть не выронил из рук трубку.

– В Испанию. С Брайаном. Или я сойду с ума.

– Ну, ты даешь, – протянул Пол. – Ладно. А что говорить?

– Говори, что это очень важная поездка. Связанная с будущими гастролями.

– А ты – при чем? Для этого есть менеджер.

– Скажи, что эти глупые испанцы пожелали разговаривать только со мной. Вот мы и поехали вместе.

– Наивно.

– Для моих – сойдет.

– А все-таки. Чего это вы вместе поехали? Слушай, а может, Мона Бест правду говорит, что вы – голубые?

– Вот урод! Она, между прочим, говорит, что и ты голубой.

– Ну, про себя-то я знаю, что нет. А вот про вас…

– Дьявол! Говорю тебе, я просто устал!

– Слушай, раньше ты с Брайаном и в сортир бы вместе не пошел…

Джон помолчал, потом признался:

– Я его начал уважать. Я был неправ. Вот скажи, ты что, лучше играешь или поешь, чем год назад?

– Ну… нет, наверное.

– Вот! Зато год назад ты был никем. А сейчас тебя весь Ливерпуль знает, а может уже и вся Англия! А дальше будет еще круче. Кто это все сделал? Брайан. Он – часть того божественного плана, о котором мне говорил Стью. Теперь мне это ясно.

– Какого плана? – насторожился Пол.

– Да это так, мистика, – ушел от ответа Джон. – Слушай, я уже опаздываю! Ну, мы договорились?

– Хорошо.

– Все! Пока!

Джон положил трубку. Взял с тумбочки листок и написал: «Синтия, Мими, Джулиан. Я уехал в Испанию. Скоро вернусь. Ваш Джон».

В спальне он положил эту записку на стул возле детской кроватки. Потом осторожно вынул из ящика стола пачку денег, отсчитал половину и положил на записку. Оставшуюся сумму сунул в задний карман джинсов.

Больше он не взял ничего.

Знойное канте-хонде звучало из динамика, и музыка густым маревом плыла над горячим адриатическим пляжем.

Джон и Брайан, в пестрых трусах, с бутылками колы в руках, пробирались между загорающими к своему месту.

– Какие тут девочки! – причмокнул Джон.

– И мальчики – ничего! – подхватил Эпштейн.

– Слушай, Брайан, – глянув на него искоса, начал Джон (он вспомнил последний разговор с Полом): – А ты, случаем, все-таки, не гомик?

– Да я и сам не знаю, – печально пожал плечами тот. – Со мной что-то такое происходит… Девушки меня, во всяком случае, совсем перестали волновать. – Они добрались до своего места и улеглись животами на надувные матрацы. – Нет, я вижу, когда девушка красивая. Мне на нее приятно смотреть… И все.

Джон задумчиво отхлебнул несколько глотков колы.

– Похоже, все-таки ты – гомик. – сказал он серьезно. – Давай, проверим?

– Давай, – смущенно согласился Брайан и несмело погладил щеку Джона.

Тот, уронив бутылку, как ошпаренный вскочил на ноги и отпрыгнул на пару шагов:

– Но-но! – крикнул он испуганно. – Я же не себя имел в виду!

– А-а, – разочарованно протянул Брайан. – Ладно ты, чего испугался? Даже если я и гомик, я же не маньяк-насильник.

И вот, когда он произнес эту фразу так легко и буднично, они оба поняли, что так оно и есть.

В турне по Англии «Битлз» уже выступали во втором отделении, как гвоздь программы. В первом работал певец Рой Орбинсон.

«Битлз» обнаружили, что, благодаря пластинкам и радиопередачам, их действительно знают в любом, даже самом захолустном, городишке.

Во время гастролей они столкнулись с двумя новыми проблемами. Худощавый интеллигентный Нил Аспинолл и здоровяк Малькольм не могли уследить за тем, чтобы разгоряченные поклонники не свистнули чего-нибудь из аппаратуры. На сувениры.

– Если вы, Мал!.. Если еще раз!.. Тогда я!.. Что вы можете сказать в свое оправдание?! – распекал Брайан Эванса, когда пропала, ни много ни мало, гитара Джона.

– Даже не знаю, что и ответить, мистер Эпштейн, – неуклюже разводя руки, оправдывался тот. – Она лежала вот тут. Подхожу, глядь, нету… Даже не знаю, что сказать…

Но на долгие разбирательства времени не было. На первый раз Эпштейн простил Малькольма, просто лишив его заработной платы за месяц.

Еще одна дурацкая манера зрителей состояла в том, что во время выступления они стали кидать на сцену деньги, конфеты, игрушки и прочие предметы первой необходимости. Больше всех вновь досталось Джорджу: ему залепили монетой в глаз.