Осколки недоброго века

Несколько дней армии Оямы атаковали обороняющиеся русские войска, стремясь охватить фланги, и даже достигли некоторых успехов, оттеснив противника ближе к городу. Как вдруг ситуация резко изменилась!

Отбив короткими, но сильными контратаками наступление против своего центра и правого фланга, коварный враг неожиданно атаковал позиции маршала Нодзу.

Первая японская армия, захватившая с боями Сыквантунь и ряд высот восточнее Ляояна, оказалась истощена. Вовремя перебросить резервы не получилось.

И все посыпалось.

Русские давили и давили. Их артиллерия, ещё в сражении при Ташичао перешедшая к стрельбе с закрытых позиций – неуязвимая для менее дальнобойных японских пушек, наносила огромные потери своим шрапнельным огнём. Русские пушки, уже получившие название «коса смерти», старательно его оправдывали. А пехота… эти здоровенные сибирские стрелки своими штыковыми атаками приводили в ужас простых японских пехотинцев.

Огромные потери заставили маршала отдать приказ на отступление. И только странная пассивность многочисленной русской кавалерии позволила отходить более-менее организованно.

Между тем несколько арьергардных сражений все же произошло, и жёсткая кавалерийская рубка тоже имела место быть. После чего Ояме пришлось особым распоряжением запретить такие бои. Теперь набеги русских казаков и конницы отражали только пулемётным и ружейным огнём – не всегда удачно, и несколько обозов врагу все же удалось разгромить. Хотя были опасения на гораздо большее – на массированные вылазки в тылы.

Ныне и вовсе складывалась очень неоднозначная и опасная ситуация.

Всегда полагаясь на собственную проницательность, Ояма обоснованно считал себя маршалом-стратегом, ведя партию по собственным правилам и разумению, порой даже входя в разлад с Токио… с особой подоплёкой входя в разлад с флотом.

Сейчас же ощущал себя не командующим армиями, не князем-аристократом, а будто обычным ремесленником, пусть и ремесленником войны.

Анализ обстановки показывал, что Квантун он мог теперь удержать лишь тактически, уже сейчас понимая, что недолго.

Русские взяли Ташичао и Инкоу, двигаются к Вафангоу, где позиция имеет слабость флангового обхода, а это означало угрозу тылу армии Ноги. Не непосредственную, но весьма вероятную.

Делая правильные выводы из всех известных фактов и тех слухов о флоте Того, все неудачи на сухопутном фронте могли привести к полному окружению 3-й армии на полуострове. А флот… очевидно, флот гарантировать снабжение или эвакуацию по морю не сможет.

Значит, надо отходить.

Значит, надо срочно отправить приказ Ноги, пусть прекращает бесплодные атаки и отходит к Пуланьдяню. Там узость – закрепившись на этих рубежах, можно ещё сохранить шанс удержаться на Квантуне.

Дальше все опять будет зависеть от того, насколько флот сможет удержать линии снабжения по морю.

Возможно, японской армии придётся даже отойти к Дагушаню – Тюренчену. Возможно. Но пока надо срочно отдать приказ генералу Ноги.

Стратегия закончилась. Началась тактика. Тактика отступления.

Разогнулась затёкшая спина… Взгляд маршала оторвался от карты, украдкой мазнул по зеркалу – своему тревожному отражению.

Ояма никогда, даже в годы порывистой юности, не мечтал стать поэтом, никогда (по крайней мере на слуху) не выстраивал трёхстишья хокку. Тем не менее, как истинный японец, верный традициям религии, он был убеждён, что все начинания сынов Ямато поддерживаются древними, мудрыми и безупречными богами. Теперь же был готов упрекнуть:

– Боги войны, насытившись нашими жертвами, вдруг оказались заняты собой, совсем забыв про нас.

Потирая рукой непонятно отчего занывшее сердце, командующий окрикнул, вызывая адъютанта.

Молодой офицер вынырнул из-за полога, застыв болванчиком. А командующий вдруг передумал: «Завтра. Все распоряжения, ещё раз обдумав, отдам завтра. Всё ещё не настолько однозначно, и у Ноги, у 3-й армии ещё есть некоторое время для манёвра».

Назавтра генерал Ноги Марэсукэ сам позвонил с неутешительным докладом!

А что самое скверное, передал предупреждение Катаоки о неспособности удержать порт Дальний и залив, оголив тылы и коммуникации.

Теперь становилось совершенно ясно – времени у 3-й армии нет!

– Того… – только и вымолвил на это маршал, – проклятые флотские!

* * *

А Хэйхатиро Того в это утро подал прошение об отставке.

Божественный Тэнно дважды перечитал аккуратно выведенные иероглифы, на всякий случай посовещался с морским министром, и вскоре командующий Рэнго Кантай получил от последнего телеграмму с возмутительным подтекстом «прекратить истерику».

В общем, в отставке отказали.

Искушённый Хэйхатиро воспринял это как нежелание министра нести всю ответственность за будущее поражение.

Единственное, чего не понял адмирал, что требуется от него и флота: балансировать, пытаясь сохранить хотя бы то, что осталось – опозоренные вымпелы? …или вывести все наличные силы (месяца через два) и геройски погибнуть! Взяв с собой побольше врагов.