Осколки нефрита

— Мне нужно посмотреть, — взмолилась она, мастерски скорчив гримасу испуганной младшей сестренки и переставая сдерживать лившиеся из глаз слезы. — Пожалуйста, мне нужно посмотреть, нет ли там моего брата. Мама так испугалась, она не смогла прийти сама.

— И послала тебя? — Полицейский покачал головой. — Что-то я сомневаюсь. Давай, проходи. Не на что тут смотреть маленьким девочкам. — Он развернул ее и легонько толкнул обратно в толпу. — Давай, давай. Мне бы не хотелось посадить тебя за решетку.

Угроза мигом стерла с лица Джейн гримасу испуганной младшей сестренки и заставила убраться подальше от полицейского. Она уже однажды побывала в тюрьме, и этот месяц показался ей самым длинным в жизни. Снова попасть туда было бы еще хуже, чем оказаться в руках Райли Стина.

Стремительной тенью она обошла толпу и легко вспрыгнула на пустую тележку для рыбы. Теперь стало видно, что веревки огораживают один из причалов. На соседних пирсах собралась толпа, и время от времени люди показывали куда-то пальцами и качали головой, совсем как полицейский. Значит, там и в самом деле есть на что посмотреть — но как это увидеть? Джейн огляделась и раздраженно пнула тележку.

Ага, вот оно: от каждого причала к воде спускались ступеньки. Джейн спрыгнула с тележки и помчалась к пристани, которая отходила от Уайт-Харт-стрит. Прямо к востоку, между Уайт-Харт и Броуд-стрит, несколько полицейских сидели в маленькой лодке, привязанной к сваям огороженного пирса.

Джейн спустилась по скользкой лесенке и, цепляясь руками и ногами, проползла по перекладинам под пирсом на Уайт-Харт. В нос ударил запах, в котором к вони гниющих водорослей и соленой воды примешивалось что-то еще.

Выглянув из-под пирса, Джейн увидела полицейских в лодке. Портовые рабочие с талями помогали им поднять из воды каноэ. Одна из веревок застряла, и каноэ наклонилось в сторону Джейн, выплескивая грязную воду, под которой виднелись бледные детские тела, уложенные вплотную друг к другу, с согнутыми коленями и руками, прижатыми к рваным ранам на груди.

— Ой, папочка! — прошептала Джейн. — Бедный Малыш Бри!

Она узнала его — он лежал возле кормы, и из раскрытого рта вытекала струйка воды. Каноэ снова покачнулось, и из его мертвых рук вывалилось темно-лиловое сердце и с плеском исчезло в воде.

Пока они выравнивали каноэ и поднимали его на причал, Джейн успела разглядеть, что там еще были Дейдр и Пауло. По толпе прокатилась волна охов и криков ужаса, и полиция стала отталкивать любопытствующих подальше от мокрого кошмара, который вытащили на видавшие виды доски пирса.

Малыш Бри, и Дейдр, и Пауло, и все остальные лежали мертвые в воде, плескавшейся прямо под ногами у Джейн.

«Их сердца до сих пор там лежат, — подумала она. — Их сердца все еще в воде, бьются в одном ритме с грязными волнами».

Джейн показалось, что ее собственное сердце надолго замерло, вызывая тошнотворную боль в горле. А когда оно наконец снова забилось, то так сильно, что она чуть не выпустила из рук скользкие перекладины. Джейн торопливо залезла под пирс и вжалась в затянутый паутиной угол. Она боялась оставаться возле воды, но еще больше боялась соскользнуть и упасть вниз, утонуть в темной воде среди призраков мертвых детей.

Стивен стоял на покатом крыльце своей хижины, прислушиваясь к смеху других рабов, собравшихся к нему на рождественский ужин. Сегодня ему не хотелось улыбаться, и он вышел на улицу, чтобы посидеть, выкурить трубочку и разобраться, в чем дело. Однако вместо того чтобы сесть и закурить, он смотрел на широкую тропу слева, которая спускалась мимо веранды гостиницы, пересекала утоптанный пятачок, где разворачивались экипажи, и дальше пробивала себе дорогу сквозь мусор, оставшийся от добычи селитры: тополиные стволы, использовавшиеся вместо труб; груды выщелоченной почвы, поросшие сорняками; сломанная тачка. В конце концов там, где Стивен уже не мог ее видеть, тропа упиралась в край ямы, где находился вход в пещеры. Под ногами Стивена лежала узкая Щель Гучинса — спуск, отмечавший конец входа и начало собственно пещер. За ним была огромная Ротонда, разделенная на Главную пещеру и Одобон-авеню. А потом… Стивен потер лицо, стараясь вытрясти песок из глаз и волос. В последние дни он плохо спал, все видел сны о пещере, особенно об этом странном квадратном гроте позади Бездонной ямы и о голосе, который он там слышал. Голос говорил с ним, заглушая все прочие голоса пещер, нарастая до грохота грома, отчего Стивен просыпался с головной болью и не в духе. Голос исходил не от мумии, а от каменного лица над алтарем — от лица с обведенными глазами и клыками во рту. Губы оставались неподвижны, однако голос звучал отчетливо, и Стивен боялся, что сходит с ума.

Стивен, когда я вернусь, родится новый мир. Новый мир, и в нем ты будешь иметь все, чего лишен сейчас. Стивен, ты будешь не рабом, а свободным человеком.

Хочешь стать человеком?