Осколки нефрита

Если не начать двигаться, он так и помрет в этом Богом забытом ущелье. И чакмооль (если вздумает его искать) найдет посиневший и окоченевший труп — и сможет без помех заняться своими тайными делишками.

«А пошел бы он к чертям собачьим! — решил Арчи. — На раскаленную сковородку! Хватит уже безропотно сходить с ума и ждать смерти, словно связанный поросенок».

Арчи вытащил из грязного саквояжа нож Хелен и встал, преодолевая сопротивление застывших мускулов. Он промок насквозь и дрожал как припадочный, а череп будто гвоздями набили, но голова оставалась ясной. Нужно найти укрытие, и побыстрее, иначе он долго не протянет. А если чакмооль попытается встать у него на пути… то еще посмотрим, чья возьмет!

Арчи осторожно двинулся вниз по ущелью, оберегая распухшую лодыжку. Лишь бы найти какой-нибудь ручей! Тогда наверняка можно будет выйти к ферме или даже к городу — если по дороге чакмооль не выпустит ему кишки.

На дне ущелья виднелась тропка, которая шла вдоль каменистого русла, заполненного потоком талой воды. Возле ручья Арчи заколебался, припомнив рассказы о том, как беглые рабы идут по воде, чтобы сбить погоню со следа. Он все же переступил ручеек: не хотелось напрасно промокнуть, и к тому же какое-то шестое чувство подсказывало держаться подальше от текущей воды. Арчи перешел на другую сторону и глянул вниз по течению: там кто-то стоял, расставив ноги по обоим берегам ручья.

Арчи замахнулся ножом и едва не испустил воинственный клич. Нет, лучше все-таки подождать, пока чакмооль сам перейдет в атаку. Похоже, он стал больше и шире. Небось на детских сердцах разжирел. Арчи не двигался с места и не сводил глаз со стоящей фигуры.

«Ну давай же, сукин сын! — думал Арчи. — Теперь прольется твоя кровь!»

Ветер переменился, задул вверх по ущелью и разметал длинные прямые волосы противника. Странно, ведь на черепе мумии в музее оставались лишь клочки курчавых волос, как у мулата. Черт, вот если бы лицо разглядеть, а то непонятно, кто же это. Но луна стояла высоко, прямо позади фигуры, и черты лица скрывались в тени. Пока Арчи собирался с духом для атаки, его противник посмотрел на луну и исчез под деревьями.

Арчи немедленно перешел через ручей обратно, чтобы оставить между собой и преследователем водяную преграду. Вроде бы чакмооль смотрел прямо на Арчи, но, может быть, не заметил его в неверном лунном свете.

Да нет, не может быть. Эта тварь прекрасно все видела в темноте музея, освещенного только отсветами прожектора на улице.

Где-то вверх по течению ночную тишину разорвал пронзительный вопль. Стремительно обернувшись, Арчи замахнулся ножом и потерял равновесие. Он ожидал увидеть чакмооля — в виде ягуара, бросающегося с дерева, — а вместо этого увидел индейца. Тот стоял обеими ногами прямо в ручье, повернувшись в сторону, откуда донесся крик.

Так вот кто это был внизу! Ничего себе, как быстро он умудрился подняться!

Индеец махал рукой, словно приглашая кого-то выйти из леса. Длинное пальто из бобровых шкур раздувалось на ветру. Индеец словно говорил что-то, но совершенно беззвучно.

Из прозрачных лунных теней к ручью неохотно вышел чакмооль — в том же ужасном виде, в каком Арчи запомнил его по музею Барнума: уши прижаты к кошачьему черепу, вместо усов торчат перья, пасть оскалена в яростном рыке. Вот только плечи почему-то сгорблены. Да и талисман на груди Арчи оставался холодным и неподвижным.

«Никак индеец обезвредил чакмооля? — в удивлении подумал Арчи. — Сумел отнять у него силу».

Талисман завибрировал раскатами отдаленного грома, и фигура чакмооля заколебалась, почти вернувшись к своей человеческой форме.

— Отойди, Маскансисил, — прошипел он. Раздвоенный язык мелькал между клыками ягуара. — Сегодня ночью он принадлежит мне.

Индеец не двинулся с места.

— Сегодня ночью тебе принадлежит только твоя собственная шкура, кровопийца. Скажи и за то спасибо. Эти воды и эта гора принадлежат мне. Ты не пройдешь.

Последовало долгое молчание. Арчи стоял совершенно неподвижно. Наконец чакмооль сделал шаг назад, и тени вокруг него раздвинулись, разошлись в стороны, как будто луна не хотела выпускать его из виду.

— Маскансисил, за это я вырву твое сердце. Я выпущу из тебя жизнь и скормлю ее этой горе и этим водам. В следующий раз мы с тобой не пройдем мимо друг друга. — Чакмооль плюнул в поток воды у ног индейца и снова исчез в лесу, неуклюже ступая на все еще согнутых, как у кошки, ногах.

Арчи затрясло. Он выдохнул и опустил нож. Неужели этот индеец — настоящий Маскансисил, легендарный Следопыт племени лениленапе? Это имя упоминалось в сумбурных записках Бэрра, но Арчи не думал, что за ним стояла реальная личность. Оно было больше похоже на почетный титул, чем на имя одного определенного человека, — на титул, который последовательно носили многие доблестные воины в истории лениленапе. Однако чакмооль не колеблясь назвал Маскансисила по имени. Он явно узнал индейца, стоявшего перед ним в ледяной воде весеннего ручья. Узнал и пустился наутек.