Осколки. Объединение

Возможно он прав. Или перенос с помощью духов занимает больше времени, чем перемещение через портал? Или же это из-за разговора с духами и полетом над осколками? Не знаю. В любом случае, теперь с этим ничего не поделать. Придется принять свое опоздание как данность.

Тогда второй момент:

— А что с Уриэлем?

— Его армия движется к нашему городу. Скоро грянет буря, — Первый помрачнел. — Выстоим ли мы?

— Слабые побеги ломает ветер, — вспомнил я слова духов Аиту. — Сильные крепнут.

— Такова суть жизни, — раздался знакомый голосок.

Я повернулся и увидел Наю и Хоту. Девочка подбежала ко мне и крепко обняла. Мальчик ограничился смущенной, но приветливой улыбкой. Что-то в детях неуловимо изменилось, но я не придал этому значения — главное, что они живы и здоровы.

Как только Дети духов появились в зале, все присутствующие, кроме меня, почтительно склонили головы. Они смотрели на Наю как-то иначе, с резко возросшим уважением и даже благоговением. Хота тоже удостоился своей доли почета, но изменения в нем не так резко бросались мне в глаза — все же с мальчишкой мы были знакомы гораздо меньше, чем с Дочерью воды.

— Благословенный Сын земли, — Первый поднял взгляд и посмотрел на Хоту. — Узнал ли ты что-то еще?

— Земля говорит, что люди в железе в нескольких днях пути от города, — Хота посмотрел себе под ноги, будто хотел увидеть почву Аиту прямо сквозь пол. — День и ночь сменятся четыре раза, и они явятся. Их много. Наш главный враг собрал могучую силу и сам поведет ее в бой.

— Уриэль, — прошептал я.

Не ждал, что мы встретимся столь быстро, но так даже лучше.

— Может, лучше отступить? — предложил кто-то из окружившей детей толпы. — Оставим город. Уйдем в леса…

Хота резко развернулся и обжег говорившего взглядом.

— Только тот, кто крепко держится за землю, переживет бурю, — отчеканил он.

— Но наши союзники не успеют… — под не по-детски суровым взглядом Хоты мужчина даже сделал шаг назад.

— Они успеют вступить в бой, — заверила его Ная. — Духи помогут верным, — добавила она.

— Простите мои сомнения, — еще ниже склонился незнакомый мне мужчина.

— Торо, — обратился к нему Первый. — Продолжай со своими людьми укреплять стены. Мы будем держаться столько, сколько сможем. И да помогут нам духи.

— И да помогут нам духи, — хором повторили собравшиеся.

— Они помогут, — взгляд Наи стал отсутствующим. — Но пролитая кровь окрасит воды в алый.

— Она удобрит землю, и позже та даст богатый урожай, — кивнул Хота, глядя в пространство перед собой.

Миг, и дети снова стали детьми. Они улыбнулись и двинулись к выходу. Ная помахала мне рукой на прощание.

— Они изменились, — тихо сказал я Первому, когда посланники духов покинули зал. — Это случилось после того, как мы нашли Сердце Аиту. Они коснулись его и стали… Другими.

— Тебя это тревожит? — старейшина внимательно посмотрел мне в глаза.

— Просто не могу смириться с тем, что те, кто выглядят как дети и ведут себя как дети, детьми не являются.

— Все мы дети земли, на которой родились, — Первый по-отечески похлопал меня по плечу.

— Тогда здесь я сирота, — моя губы растянулись в кривой ухмылке.

— Но ты не один, — стоял на своем Первый. — Посланники духов отличаются и не отличаются от нас. Они другие. Но мы едины. Ты был чужаком, но духи приняли тебя. Теперь, ты один из нас. И скоро мы встретим нашу судьбу. Все вместе.

* * *

Как и говорил Хота, паладины пришли спустя трое суток. Они явились на закате, и садящееся солнца окрасило их сияющую броню в алые оттенки. Несмотря на то, что они верили в Свет, армия Уриэля выглядела зловеще. Мрачные воины сжимали оружие, а их полные ненависти взгляды были обращены на город и его защитников.

Мы были в явном меньшинстве. Уриэль привел под стены Ханту целую орду бойцов. Такой армии я еще не видел. Помимо закованных в латы паладинов, под знаменами Ордена выступили местные предатели. Они были облачены в кожаную броню с символикой солнца и вооружены легкими луками, круглыми деревянными щитами и копьями.

Словно издеваясь над жителями Аиту, Уриэль поставил их на острие атаки. Уверен, никто из предателей не выживет. Оно и к лучшему. Ни я, ни защитники Ханту не станем жалеть тех, кто отвернулся от своего народа, своей веры и поднял оружие против родичей.

Понимали все это и предатели. Они выглядели напуганными, но уже не смели отступить.

Между изменниками и паладинами, стояли и другие воины. Их мятые доспехи потемнели от времени и проржавели. Глухие забрала покрывали непонятные символы, а оружие в руках выглядело сильно поношенным.

— Кто это? — спросил я у стоявшего рядом Пхана.

Охотник недавно вернулся из разведки. Теперь он взял свой верный лук и занял место на стене, рядом с другими защитниками, среди которых был и его сын с дочерью. Все, кто мог держать оружие, сегодня вступят в бой. Таково решение старейшин.

— Уриэль зовет их павшими, — ответил мне Пхан. — Говорят, это те, кого он казнил за неповиновение.

— Казнил? Они не выглядят мертвыми… — я невольно вспомнил Аластора и поморщился.