Осколки памяти

— Ты не хочешь, чтобы я была счастлива с Джоном. А все потому, что тебе нечего ждать от твоего герцога. Он не заберет тебя с собой в столицу, да? Поэтому ты хочешь, чтобы все вокруг тоже были несчастны?

Несправедливые слова, наполненные отчаянной злобой, так поразили меня, что я не сразу нашлась с ответом. А спустя мгновение и отвечать стало некому — Натали сорвалась с места, рывком распахнула дверь и вылетела из кабинета. Я осталась в одиночестве.

Как бы ни пыталась я забыть о вызванных обидой упреках подруги и заняться служебными делами, ничего не получалось. Все валилось из рук, сосредоточиться на очередном отчете не получалось. Поймав себя на том, что в третий раз перечитываю один и тот же абзац, пытаясь сообразить, что же написать дальше, я плюнула и убрала бумаги в ящик стола. Хуже всего было то, что Натали озвучила мои тайные страхи. Я старательного гнала от себя тяжелые мысли, и мне даже удалось спрятать их так далеко, что они не всплывали в сознании, но если посмотреть правде в лицо, то я действительно слишком привязалась к Логану. И со страхом ждала, что его вызовут обратно в столицу.

Время уже перевалило за полдень, а я все сидела и бездумно смотрела в окно. Наконец-то распогодилось, ветер прогнал тяжелые свинцовые тучи, но вид оставался безрадостным: пожухлая трава, голые ветви деревьев. Скоро снег уже перестанет таять и останется лежать искрящимся под солнцем покровом, начнутся зимние праздники. Традиционный ежегодный прием у мэра всего через две недели. Интересно, если я предложу Логану появиться там вместе, он согласится?

Все мои мысли крутились вокруг Реймонда, так что когда раздался стук в дверь, то я не сомневалась, кого увижу на пороге и крикнула:

— Заходи, открыто.

Но в кабинет, вопреки моим ожиданиям, ввалился Гудвин. Плюхнулся на стул и довольно ухмыльнулся.

— Ты даже не представляешь, какие у меня новости, Донн.

— Выследил кого-то? — равнодушно спросила я.

— Еще нет, но этой ночью определенно поймаю крупную рыбу. Вот увидишь.

Я все еще оставалась погруженной в мысли о своих отношениях с Логаном, потому и не проявила особого интереса. Вяло задала пару вопросов, но Джон, заметив отсутствие энтузиазма, делиться со мной своими планами не стал.

— И вообще, это мое расследование, — заявил он, поднимаясь. — Ты отказалась вчера идти в "Бриллиантовый дождь", помнишь? Из-за этого мне пришлось позвать эту трещотку из архива, но даже ей не удалось помешать мне подслушать кое-что интересное.

— Кстати, о Нат, — встрепенулась я. — Тебе не кажется, что это некрасиво — обнадеживать девушку, которой ты нравишься?

— Не кажется, — отрезал Джон. — Я ей ничего не обещал. Сразу предупредил, что мы идем на служебное задание. А если она чего-то там себе вообразила — это не моя вина. Все, Донн, увидимся завтра.

Утром я корила себя, что не расспросила Гудвина как следует, поставила свои переживания выше его расследования. Но откуда в тот момент мне было знать, что на рассвете моего напарника обнаружат в Нижнем Городе с пробитой головой? Такое мне даже в самом страшном сне привидеться не могло.

* * *

Он никогда не сомневался в правильности избранного пути. Если в мире существует грязь, следовательно, кто-то должен ее убирать. Свою задачу он считал почетной и даже гордился тем, что высшие силы доверили ее именно ему. Вот только иногда в памяти всплывали светлые радостные дни, наполненные смехом и забавами, ласковые теплые женские ладони, нежный голос, рассказывавший сказки. Он запирал драгоценные воспоминания в самой глубине души, потому что они размягчали его, а тому, кто избрал непростой путь служения особой цели, необходимо заковать сердце в броню. Но коварная память так и норовила подбросить неуместный образ в самый неподходящий момент. Во всяком случае, с последней шлюхой вышло именно так.

Он уже принял решение. Заготовил тонкий шелковый шнурок. Во внутреннем кармане его пальто дожидалась своего часа роза из атласа цвета запекшейся крови. Продавец в лавке обозвал ленту бурой, но ему гораздо больше понравилось собственное определение. Теперь оставалось только выждать подходящий момент. И тут проклятая девка подняла руку, чтобы поправить волосы. На запястье звякнул крохотным колокольчиком-брелоком браслет, очень похожий на тот, что некогда украшал гладившую его по волосам руку. Конечно, украшение матери было отлито из золота и украшено жемчугом, а на запястье мерзкой девицы болталась дешевая побрякушка, но именно эта безделица и спасла ей жизнь. Он не смог. Просто не хватило сил даже достать удавку. Позже он убедил себя, что увидел знак. Пусть дрянь еще поживет. Возможно, это и к лучшему, что ему удалось сдержаться. Да, лучше пока не привлекать к себе излишнего внимания. Проклятая ищейка, его премерзская светлость, всюду сует свой нос. Лучше на время затаиться и подождать случая расправиться с ненавистной обманщицей Донн. А размениваться на всяких шлюшек нечего. Не сейчас.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ