Осколки памяти

Экскурсия началась с самого начала, то есть с таблички «Добро пожаловать в Хиллвуд – гостеприимный край лесов и озер», затем последовали снимки городской площади, почты, улочек, магазинов.

На каждой странице Ник останавливался и подробно рассказывал не только о здании или уголке города, но и о людях, которые там жили, работали, бывали. Он называл имена и смотрел на Кристину, словно спрашивая: «Ну как, узнаешь?» Но она не узнавала. Она вглядывалась в лица и надписи, но никого и ничего не узнавала, а неторопливый и обстоятельный рассказ Ника воспринимался ею как текст книги, богато иллюстрированный, изобилующий занятными фактами, но все же текст, а не ее личные воспоминания. Чем дальше она листала альбом, тем грустнее становилась, тем меньше вопросов задавала.

– А это что? – уже без особого энтузиазма спросила она, перевернув страницу и увидев старое трехэтажное здание из красного кирпича с небольшой парковкой, заполненной машинами.

Ник почему-то не ответил, и она вопросительно посмотрела на него. Он переводил изучающий взгляд с ее лица на фотографию и обратно, словно чего-то ждал.

– Ник?

– Посмотри внимательнее.

Кристина послушно начала изучать снимок и тут увидела надпись у центрального входа в здание.

– Это… – неуверенно начала она, – это наша школа? Наша с тобой?

Ник молчал.

По непонятной причине он не спешил рассказывать ей об этом снимке, словно надеялся, что она вспомнит сама. Именно этот снимок был для него важнее всех остальных, поняла Кристина.

Но почему?

– Наверное, я должна помнить, но я… не помню… прости, – она почувствовала, что сейчас заплачет, и быстро-быстро заморгала.

– Что ты, Кристи, не надо. Иди сюда, – он мягко, но настойчиво взял у нее из рук альбом, отложил его в сторону и обнял ее. – Не плачь, я же пообещал, что мы с тобой справимся вместе. Все вернется, обязательно, вот увидишь. Уже возвращается.

Он потерся щекой о ее висок, и Кристина почувствовала, что подбородок у него приятно-колючий, хотя из-за светлых волос щетины не было заметно со стороны. Она прильнула к нему и свернулась в клубочек. Сейчас Ник показался ей таким родным, что в груди мгновенно потеплело. И Бог с ней, со школой, конечно, рано или поздно она ее вспомнит. Но ведь Нику почему-то было важно, чтобы она вспомнила школу сразу, глядя на снимок. Он сказал, что они познакомились в школе, в выпускном классе. Или они знали друг друга и раньше, а в выпускном сблизились?

– Ник, – спросила она, – а какой я была в школе?

Она не видела, просто почувствовала его улыбку. Он сжал пальцы у нее на плече и прошептал ей в макушку:

– Ты была – и остаешься – невероятная, не такая как все, словно из другого мира. Помню, я часто смотрел на тебя издали и не верил, что ты есть, что ты настоящая… Но подойти не мог, долго не мог. Ты была целиком погружена в учебу, и казалось, для тебя вообще не существовало ничего, кроме школы, учителей и книг. Но когда ты все же поднимала голову, я думал, что вот-вот утону в твоих глазах, и мне становилось не по себе от мысли, что, стоит мне подойти к тебе, ты тут же меня оттолкнешь. Уж лучше было жить мечтой, чем лишиться ее в один миг. Ты была невыносимо притягательной для меня и бесконечно далекой. Я наблюдал, как ты отшивала других парней, и убеждал себя в том, что со мной такого не произойдет, что ты меня примешь, но я не мог заставить себя заговорить с тобой – это было выше моих сил. Пока однажды я не сцепился с Ричмондом. Помнишь его? Рон Ричмонд?

Кристина слушала, затаив дыхание, боясь пропустить даже самую незначительную мелочь, и не сразу поняла, что Ник обращается к ней с вопросом.

– Нет, – спохватилась она, когда пауза затянулась.

– У него была подружка, но он пытался приударить за тобой, а когда ты отшила его, жаловался парням в раздевалке, что ты неприступная и холодная, как Эверест. Собственно, ничего такого он не сказал, но меня его слова жутко задели, и я взвился. После этого не оставалось ничего другого, как подойти к тебе, потому что Ричмонд наверняка рассказал бы всем, что я тебя защищал и, наверное, не просто так. А мы ведь с тобой даже не были знакомы.

– И ты подошел?

– Да.

– А я?

Ник усмехнулся:

– Ты? Ну, ты же сейчас со мной, верно? Значит…

Он притянул Кристину к себе, осторожно приподнял ее подбородок кончиками пальцев, и в его расширенных зрачках она увидела себя, взволнованную, раскрасневшуюся то ли от жаркого камина, то ли от рассказа, то ли от близости Ника.

А потом он ее поцеловал, и все ее вопросы, тревоги и сомнения растворились в нахлынувшем потоке новых чувств: ведь для нее это был первый поцелуй с Ником, других она не помнила. Сейчас самым важным на свете был он сам, его мягкие, нежные губы, его объятия, его сердце, которое – она отчетливо чувствовала – неистово билось рядом с ее собственным.

– Кристи, – прошептал Ник, задыхаясь, – я так соскучился по тебе… Ты не представляешь, как я соскучился…

Он снова склонился к ее губам.