Осколки пламени. Огонь, любовь и... мышь (СИ)

«— Весней, ты уже третий день не снимаешь личину. Все хорошо, милая?

— Да, пап.

— Почему тогда ты так ходишь?

— Я не хочу ее снимать, — ответила нехотя.

— Почему? Твой резерв не безграничен.

— Все хорошо, — попыталась я улизнуть.

Но меня перехватили сильные руки отца. Он мягко развернул меня к себе и тепло позвал.

— Весней?

По щекам потекли слезы. Я не хотела, но слезы все лились и лились, как я не старалась их вытереть.

— Весней, умница моя. Хорошая. Что случилось, красавица моя? — нежно спрашивает отец.

А я начинаю рыдать еще громче.

Папа подхватывает меня и усаживает к себе на колени. Ласково начинает гладить по ярко рыжим кудрям.

А мне становится стыдно. Папа всегда говорил, что ему нравятся мои волосы. Я же считала их блеклыми.

— Солнышко мое.

— Па-а-ап. Я не красивая, — прорыдала я.

56

— Солнышко мое.

— Па-а-ап. Я не красивая, — прорыдала я.

— Кто тебе такое сказал? Ты очень красивая.

— Не-е-ет. Не красивая. Я блеклая. К-как привидение. Как моль!

Слезы начинают литься фонтанчиком. И я просто закрывая лицо ладошками.

— Милая, ты красивая.

— Нет, — шмыгаю. — Я белая. Не заметная. Я никому не нравлюсь.

— Ты мне очень нравишься, — улыбается папа.

— Потому что я твоя дочь, — замечаю чуть обижено.

— И что? — смеется он. — У меня самая красивая девочка. И не одна, — подмигивает. — Твоя мама тоже красавица.

Киваю.

— Да. Мама очень красивая. А я — нет.

Вытираю слезы, шмыгая.

— Я хотела быть как мама. Красивой.

— А зачем ты хочешь быть красивой?

— Чтобы нравиться другим детям, — отвечаю неохотно. И не выдержав, рассказываю: — Они смеются. Говорят, что у такой иссы, как у мамы, родилась я. Блеклая и некрасивая. Словно в меня цвет забыли влить!

Рыдания только стихнув, начались вновь.

— Почему ты мне не говорила, что так говорят? — мягко спрашивает отец.

— Не хочу, — отворачиваюсь. И громко шмыгнув носом добавляю: — Я не ябеда.

Отец тихо смеется.

— Не ябеда. Но рассказать могла.

— А я так справилась, — гордо приподнимаю головку. — У меня большой резерв. Его надолго хватит, так учитель говорит. Я теперь самая яркая среди детей.

— Самая, самая, — продолжая тихо посмеиваться папа. И прищурив глаза, окидывает меня взглядом. — Но тебе не кажется, что рыжие кудряшки, ярко-фиолетовые веснушки, красные глаза, розовые ногти и ярко-зеленый хвост — это слишком?

— Красиво же, — не поняла я. И поясняю. — Я самые яркие цвета выбрала. И теперь самая красивая.

— Самая, — кивает папа. Глаза у него искрятся весельем, но лицо серьезное.

Отец подхватывает меня и несет в холл. Останавливается перед огромным зеркалом. И показывает на нас в отражение.