Осколки полевых цветов

– Кажется, ты в этом сомневаешься. – Я жму на рычаг и наблюдаю, как исчезает хлеб, чтобы не пялиться на член Тайера. При мысли о его члене мои глупые, предательские глаза снова устремляются к его промежности.

Он прочищает горло. Я краснею оттого, что меня засекли, и поспешно отвожу взгляд.

Он взбивает яйца.

– То же самое они говорили на прошлой неделе, так что, по-моему, у нас разное понимание того, сколько длится неделя. Наверное, они просто пытаются меня успокоить.

– Но кухня получается красивая. – Шкафчики окрашены в шалфейно-зеленый цвет, а столешницы он выбрал белые с золотыми прожилками. Это сочетание кажется мне изысканным и красивым.

– Спасибо. – Он выливает яйца на горячую сковороду. Я не отрываю глаз от его рук, что почти так же плохо. У него красивые руки.

– Серьезно, ты отлично справляешься.

Он слегка улыбается.

– Я знал, что потребуется некоторое время, чтобы добиться в интерьере того, чего я хочу, но оно того стоит.

– Все лучшее требует терпения и времени.

Он усмехается.

– Наверное, поэтому я так люблю головоломки.

Я беру эту крупицу информации, которую он мне дал, бережно кладу ее в ладонь и держу, как сокровище.

– Тебе нравятся головоломки?

– Угу, – мурлычет он, перемешивая лопаткой омлет. Тосты выпрыгивают, и я беру тарелки и сливочное масло.

– Типа пазлов, которые покупаешь в коробке? Там куча маленьких кусочков, которые нужно высыпать на стол и сложить в картинку?

Он смеется – по-настоящему смеется. Кажется, это мой новый самый любимый звук на свете.

– Да, один пазл я собираю прямо сейчас. – Он указывает на карточный столик. – Сейчас я успеваю браться только за маленькие головоломки, а их не так интересно собирать, как большие, но все равно отлично успокаивает по вечерам.

Намазав маслом тост, я подхожу посмотреть на головоломку, над которой он работает. Это поле лаванды.

– Как красиво!

– Я знаю, что это лавандовое поле, но оно напоминает мне обо всех полевых цветах, что растут вокруг наших домов.

Полевые цветы – одно из моих любимейших явлений здешней жизни. До того, как сюда переехал Тайер, я жалела, что не мне, а Джорджии досталась комната с видом на поле.

– Я люблю полевые цветы, – бормочу я, беру кусочек головоломки и разглядываю его форму.

– Правда?

Я оглядываюсь на него и киваю.

– Да, зачем мне придумывать?

Он пожимает плечами и накладывает омлет в тарелку.

– Просто… я думал, что девушка твоего возраста сочла бы их уродливыми и назойливыми. Вроде того.

– Нет. – Я возвращаю фрагмент пазла на место. – Полевые цветы сильные. Упругие. Они растут практически в любых условиях. Я хочу быть такой. – Я распускаю волосы, его глаза следят за моими движениями. – Я хочу обладать этой стойкостью полевых цветов: никогда не сдаваться, цвести и преуспевать.

Он потирает заросшую щетиной челюсть.

– Никогда не думал об этом. Мне нравится твоя идея. – Он ставит тарелки на стол. – Апельсиновый сок?

– Да, пожалуйста. – Он наливает два стакана, и мы садимся завтракать. – Спасибо, что пробежался со мной этим утром.

Он отмахивается.

– Было приятно снова побегать.

– Я думала, ты будешь задыхаться и пыхтеть.

– Намекаешь, что я не в форме? – спрашивает он, прищурив свои шоколадного цвета глаза.

Я оглядываю его мускулистое телосложение.

– Нет, дело не в этом. Но многие пребывают не в форме и не могут бегать. Кардионагрузка – это тебе не шутка.

Его губы подергиваются, как будто ему хочется рассмеяться, но он не поддается искушению.

– Это тебе не шутка, – одними губами произносит он и качает головой, словно не может поверить, что я сморозила такую глупость.

– Это правда. – Я беру кусочек омлета. – Ой, как вкусно!

– Я добавил сыр.

– В самом деле? Я не заметила.

Уголки его губ опять дрожат.

– Ты была слишком занята тем, что пялилась на мои… – Он делает паузу, ублюдок. – Пазлы.

Теперь моя очередь.

– Твои пазлы просто… прелесть.

– Любишь головоломки, да?

От меня не ускользает тот факт, что головоломка внезапно превратилась в эвфемизм для обозначения хозяйства. Или, по крайней мере, я думаю, что здесь происходит именно это.

– Некоторые из них.

Он проводит пальцами по губам. Между нами была граница. Размытая, но была. Ночь в отеле размыла ее еще больше, и теперь мы с большей легкостью обходим кордоны. Меня никогда не привлекали мужчины намного старше меня. С моей травмой это было бы невыносимо. Но к Тайеру меня влечет по многим разным причинам, и уж точно не из-за возраста.

– Доедай, – хриплым голосом произносит он, и я клянусь, что его щеки розовеют.

Я позволяю ему откусить еще кусочек и спрашиваю:

– А мы разве не обсудим ту ночь, когда я кончила на твоей ноге?

Он давится, и кусочки омлета вылетают у него изо рта.

– Черт возьми, Салем. Предупреждай хотя бы, прежде чем такое говорить.

– Зачем? – Я лучезарно улыбаюсь. – Так намного веселее.

Он вытирает стол салфеткой.

– Ты опасна. – Оправившись от моего неожиданного нападения, он спрашивает: – Хочешь об этом поговорить?

Я пожимаю плечами.

– Не совсем, но я подумала, что обсудить это было бы по-взрослому.