Осколки полевых цветов

Она счастливо улыбается и крепко меня обнимает, хотя это и не совсем удобно, учитывая, что мы сидим бок о бок.

– Я так волнуюсь! Мама, – она отпускает меня и поворачивается к нашей маме, – надеюсь, ты поведешь меня к алтарю? – Она нервно прикусывает губу, как будто боится, что мама откажется.

– Ваша газировка, – прерывает ее официантка, ставит мой стакан и удаляется прочь.

– Джорджия. – Мама сжимает руки, в ее глазах стоят слезы. – Я буду польщена.

Мы едим и разговариваем о грядущей свадьбе. Моя тарелка почти пуста, когда мама со вздохом отодвигает от себя недоеденную порцию, как будто она не только не в силах переварить еще кусочек, но и больше не может смотреть на тарелку.

– Есть причина, по которой я попросила вас, девочки, встретиться со мной за ланчем.

– Настояла, – поправляет ее Джорджия и указывает на нее вилкой. – Ты настояла, чтобы мы сюда приехали, мам.

Мама прерывисто вздыхает.

– Я не знаю, как правильно говорить о таких вещах…

– Ты с кем-то встречаешься? – выпаливает Джорджия, и мне хочется пнуть ее за то, что она перебивает маму. Это так грубо.

– Нет. – Мама качает головой, невеселый смех вырывается из ее горла. – Я… нет, дело не в этом.

– Мама? – Уже сейчас, вглядываясь в ее искаженное болью лицо, я понимаю, что все плохо.

– Я… э-э… – Она садится ровнее, убирает с колен салфетку и кладет ее на стол. И, расправив плечи, бросает нам бомбу. – У меня рак и… прогнозы скверные.

Ты не просто чувствуешь, как разбивается твое сердце. Ты это слышишь.

Эхо слов бьется в твоем черепе, как шарики в пинбол-машине. У меня рак. У меня рак. У меня рак.

– Салем! – кричит мне вслед мама. Сама не знаю, как, я вскакиваю из-за стола, спотыкаясь, выбегаю на улицу, нахожу ближайший замерзший куст, и меня рвет тем, что я только что съела. Пешеходы на тротуаре ругаются и убегают, как будто у меня чума.

Рак. У мамы рак. Я даже не знаю, какой. И имеет ли это значение. По ее словам, прогнозы скверные. Я… я могу ее потерять.

Я делаю неровный вдох, изо всех сил пытаясь набрать в легкие кислорода. Холодный воздух обжигает. Я бреду по улице, шатаясь и обхватив себя руками. Пальто осталось в ресторане. Хорошо, что на мне толстый свитер с высоким воротом.

В конце улицы у меня хватает присутствия духа дождаться зеленого сигнала светофора, чтобы ее перейти. Я почти на другой стороне, когда слышу свое имя. Но меня зовет не мама. Не Джорджия. И даже не Тайер.

Глава сороковая

– Салем! – Он зовет меня с противоположной стороны улицы. У него в руке пакет, и он только что вышел из китайского ресторана. Уже по тому, как он произносит мое имя, я чувствую, что он встревожен и видит, что со мной что-то не так. А я совсем не хочу, чтобы он видел меня в таком состоянии. Калеб машет пропустившей его машине и бежит ко мне. В его глазах сплошная тревога за меня.

Меня. Девушку, которая разбила ему сердце.

– Ты плачешь. – Он всматривается мне в лицо. – Что стряслось?

Я поспешно вытираю слезы. Они холодные на моих щеках.

– Н-ничего, – заикаюсь я и вытираю сопли. Фу. – Ничего, Калеб. – Я смотрю вниз, прячу глаза от его пронизывающего взгляда.

Он нежно приподнимает мой подбородок.

– Да на тебе лица нет.

– Холодно, – объясняю я в надежде, что этого будет достаточно, чтобы заставить его уйти.

– Твоя машина рядом? – Он смотрит по сторонам, высматривая мой автомобиль.

Я качаю головой.

– Нет, сегодня утром она умерла.

Умерла. Как может умереть мама. Я не выдерживаю и снова реву.

– Салем, – мягко произносит Калеб и притягивает меня к себе. – Что происходит? Я знаю, ты не стала бы так убиваться из-за своей машины.

– Я… – Я рыдаю и не могу выдавить ни слова.

– На улице холодно, а ты совсем раздетая. Моя машина в конце квартала. Давай я отвезу тебя домой. – Он ставит сумку на землю и снимает пальто. – Вот, надень.

– Нет. – Я шмыгаю носом. – Я не могу взять твое пальто.

– Еще как можешь! – настаивает он и встряхивает его для убедительности. – Ну же, детка, надень его. – Он морщится от ласкового слова, которое невольно у него вырвалось.

– С-спасибо, – бормочу я сквозь слезы и просовываю руки в рукава. Они еще теплые, нагретые его телом.

Он тянется к моей руке, но останавливает себя и кивком показывает, чтобы я следовала за ним. Дальше по улице стоит его машина, и он открывает для меня пассажирскую дверь. Как только я оказываюсь внутри, он закидывает на сиденье пакет с едой, забирается сам и заводит двигатель. Обогрев включен на полную мощность, и машина быстро прогревается.

– Отвезти тебя домой или куда-нибудь еще?

Он уже направляется к моему дому, когда я вдруг говорю:

– Можно мы немного поездим по округе? Мне нужно успокоиться.

Он бросает на меня задумчивый взгляд, но вопросов не задает.

– Хорошо. – Мы минут двадцать катаемся в тишине, если не считать негромких звуков радио на заднем плане, после чего я нахожу в себе силы произнести: