Осколки полевых цветов

Умопомрачительно, как быстро и одновременно медленно идет время.

Проходит месяц, и я оставляю попытки связаться с Тайером. Он замкнулся в себе, до него не достучаться, и он все больше погружается во мрак. Он – оболочка человека, которого я люблю. Я продолжаю пытаться, я протягиваю ему руку, но этого недостаточно. Как я его спасу, если он сам не хочет спастись?

Я схожу в его дом. Он со мной не разговаривает, полностью игнорирует мое присутствие, поэтому я стала приходить, когда его нет, просто чтобы навести в доме порядок. Мне не хочется, чтобы он жил в грязи. Поэтому я делаю все, что в моих силах.

В его доме я ощущаю себя ближе к нему, и я всегда чувствую себя немного лучше, когда ухожу.

Сегодня я надолго не задержусь. У Джорджии сегодня свадьба.

Прибравшись в его доме за то короткое время, что у меня есть, я еду в центр города в местную гостиницу, где Джорджия и Майкл проводят церемонию и прием. Я опаздываю, поэтому не удивляюсь, когда моя сестра при виде меня выпаливает:

– Ты опоздала. – Она указывает на стул. – Тебе нужна прическа и макияж.

Мама бросает в мою сторону обеспокоенный взгляд. Опустив свою задницу в кресло, я позволяю визажисту и парикмахеру вытворять со мной все, о чем просит Джорджия. Когда с этим покончено, я надеваю платье, и дальше все идет как по маслу.

Один из друзей Майкла ведет меня к алтарю, и я ловлю себя на том, что разглядываю толпу гостей. Я знаю, что Тайера здесь нет. Его даже не пригласили. С чего бы ему тут быть? Он стоял бы здесь, если бы у нас была возможность рассказать о нас моей семье, но мы этого не сделали, а теперь, кажется, не сделаем никогда.

Музыка меняется, и все встают и ждут торжественного выхода моей сестры.

Майкл прокашливается и начинает плакать еще до ее появления. Может, пришло время признать, что этот парень любит мою сестру.

Французские двери открываются, и моя сестра входит, держа за руку маму. Ее волосы уже отрастают, но пока они короткие и пушистые. Она собиралась надеть шляпу, не желая ставить Джорджию в неловкое положение своей остриженной головой, но моя сестра просто поцеловала ее в макушку и отвергла эту идею.

Я наблюдаю за тем, как они обмениваются клятвами, и это наполняет меня странной меланхолией. Я по глупости считала, что однажды выйду замуж за Тайера, а теперь… теперь я ничего не знаю.

Вся свадьба происходит словно в мгновение ока – и одновременно как в замедленной съемке.

Так я ощущаю время с тех пор, как в то утро оставила Тайера на его кухне. Без него время течет по-другому. Теперь я свидетель, сторонний наблюдатель в своей собственной жизни.

Я на автомате произношу речь, но никто вроде бы не замечает, насколько я не в себе; по крайней мере, Джорджия не замечает. Она плачет и обнимает меня, когда я замолкаю.

Калеб тоже тут, и когда он приглашает меня на танец, я соглашаюсь, потому что не вижу смысла отказывать. Он кружит меня на танцполе, и я опускаю голову на его плечо.

– Он причинил тебе боль. – Это не вопрос, а обвинение.

– Да.

– Я убью этого ублюдка.

Я искренне улыбаюсь – возможно, впервые за несколько недель.

– Думаю, он бы тебя за это поблагодарил.

Он вздыхает и еще крепче меня обнимает.

– То, что случилось с его сыном, – ужасно. – Его рука сильнее прижимается к моей талии.

– Не хочу о нем говорить.

Он прочищает горло.

– Ладно. А что тогда хочешь?

– Не знаю, – честно отвечаю я. Мы раскачиваемся в такт музыке, но танцем это не назовешь.

– Когда ты это выяснишь, дашь мне знать? – хрипло произносит он.

Я встаю на цыпочки и целую его в щеку.

– Ты узнаешь первым.

После свадьбы Калеб отвозит меня домой. Я сто раз повторила, что могу сама сесть за руль, но мое состояние его беспокоило, и я в конце концов поддалась. К тому же, учитывая поздний час, я решила, что так будет безопаснее.

Мы подъезжаем к моему дому, и он спрашивает:

– Ты в порядке или хочешь, чтобы я ненадолго зашел?

– Я… – Я собираюсь сказать, что я в порядке, но тут вижу, как из своего фургона выходит Тайер.

Он не один. Какая-то женщина хихикает и льнет к нему всем телом. Я смотрю на нее, и в моем горле встает ком.

Не понимаю, что творю, я вылезаю из машины Калеба.

– Тайер! – кричу я. Ощущение такое, будто мое тело режут на части. – Что ты делаешь?

Он оборачивается и удивленно смотрит на меня. Ублюдок.

Женщина хихикает и проводит пальцем по его груди.

– Кто это? Твоя сестренка?

Сестренка? Убейте меня на месте.

– Что ты делаешь? – повторяю я.

Почему у меня мокрое лицо? Я прикасаюсь к щеке и понимаю, что плачу.

Тайер не отвечает. Он выглядит застывшим, ошеломленным.

– Идем, Салем. – Калеб хватает меня за руку и пытается оттащить.

Тайер оживает:

– Не прикасайся к ней, черт возьми!

Калеб заслоняет меня, заталкивая за спину.

– Кто ты, блин, такой, чтобы говорить мне не прикасаться к ней? А? Ты трахал ее, когда она была моей девушкой.

Я не знаю, кто наносит удар первым, но внезапно они оба оказываются на земле и колошматят друг друга руками и ногами.

– Прекратите! – воплю я. Другая женщина растерянно наблюдает за происходящим.