Осколки Прошлого

Врач приосанился, будто Вим был не меньше чем главврачом его клиники. А затем удивленно поглядел на, казалось, бездыханное тело Артура. Его взгляд стал понимающим.

Лил неуверенно топталась рядом, и все также кусала губы с волнением оглядывая Артура.

Вим опустился на колени рядом с головой Артур и положил руки ему на лоб.

- Лил, он открыт.

- Что? Не может быть...

Вим просидел так примерно минуту, и его спокойный и уверенный вид стал пропадать. Он даже несколько побледнел. Лора увидела, как его аура перекрасилась со спокойного синего, до взволнованного оранжевого оттенка, а затем Вим закрылся от внешнего взгляда.

Вдруг он отдернул руку ото лба Артура, как от кипятка.

- Что за... - вслух проговорил он.

И после этого Вим связался мысленно, с тем, кто был отсюда за сотни километров.

- Соционник, ранг N-5, номер 143. Позывной "Историк". Вызываю "Центр".

- "Центр" - "Историку", говорите.

- Ригх, мне нужны Мозги. Срочно! Для начальства - код "синий", Объект Љ17-Б - "Лесник".

- Мозги для него? Вим, что за черт там произошел? Со спутников - будто бомба взорвалась.

Вим ответил не сразу.

- Думаю, это бомба масштабов Солнечной.

Около тысячи лет до старта "Пилигрима", Разлом Смирнова, 370 км к востоку от "Ока".

Лилиана ругалась.

Долго, красочно и очень выразительно. При этом, она стояла столбом и глядела на дымящийся флаер. Ее лицо не выражало абсолютно никаких эмоций - двигались только губы, остро очерчивая резкие и грубые слова, которые она бросала в адрес "злодея", его семьи и всей ситуации в целом.

Высушенный жарким солнцем Разлом Смирнова, можно сказать, принял нас с распростертыми объятиями - автопилот семейного флаера Рик-Тейлоров, подчиняясь указаниям того "опереточного", по меткому выражению Лилианы, злодея, совершил мягкую посадку. И мы благополучно приземлились на сухой потрескавшийся камень, точно посередине между высокими стенами широкого каньона. Но не прошло и десяти секунд, как приборная доска заискрилась, из нее повалил густой черный дым, и нам пришлось спешно покинуть флаер.

Стивен, видимо, предвидев начало бури, еще при посадке забрал у Лилианы ребенка, и, после, отошел подальше от дымящейся машины подальше. Тогда Лилиана отнеслась к этому безучастно - свои внутренние демоны ей были явно важнее.

Пару секунд посмотрев на ругающуюся женщину, которую навязывали мне в матери, я отошел подальше от флаера и сел к нему спиной на первом же подвернувшемся камне. Я больше не хотел никого из них видеть. Ни эту двуличную злобную мигеру, ни того самовлюбленного воспитателя.

Я невидящим взглядом смотрел, как пустой и унылый, без единой травинки, широкий каньон идет до самого горизонта. И мне было плевать на то, что камень подо мной обжигающе горяч. Также как было плевать и на душное покрывало из нагретого полуденным солнцем воздуха. Я даже не обращал внимания на ругань Лилианы за спиной.

Я думал о доме.

Прошло всего только два дня, но в моих воспоминаниях его образ поблек. И я уже не лелеял надежды вырваться из этой неуютной и опасной галлюцинации. Мне казалось, что шторм событий теперь вечно будет бросать меня из стороны в сторону, как разгневанный океан швыряет беззащитную рыбацкую лодку. До этого думалось, что погода дружелюбна ко мне, что попутное течение несет меня куда надо - в Родеанскую Жемчужину, к некоему Пьеру, чтобы я рассказал ему, все объяснил, и убедил воспользоваться своей властью для общего блага.

Но теперь, судя по беспрерывной и очень эмоциональной ругани моей... матери; судя по бесполезной дымящейся груде металлолома, в который превратился наш флаер - все это встало под угрозу. А у меня даже не было сил, чтобы начать грести против этой новой и опасной волны. Я просто предпочел обо всем забыть и плыть по течению. Пусть все решает Стивен. Или Лилиана.