Осколки прошлого

— Он защищал тебя, дура ты конченая, — сказала Паула, которая не могла или не хотела скрывать презрение в голосе. — Это твоя вина.

— Пенни, — произнес Эндрю.

— Горе, ты должна поверить… — заговорил Ник.

— Ты толкнул — ты убил… — У Джейн сжалось горло. Все видели, что случилось. Она не обязана была отвечать им. Мэйплкрофт ослабла уже после первого удара. Он мог бы схватить ее за руку, но ударил еще два раза, и теперь ее кровь растекалась по деревянному полу.

Паула не унималась:

— Это из-за тебя она смогла высвободиться. Это, конечно, отлично сочетается с нашими требованиями о выкупе. Наш рычаг давления теперь лежит в луже собственной мочи.

Джейн подошла к открытому окну. Она пыталась вдохнуть хоть немного воздуха. Она не могла на все это смотреть, не могла здесь находиться. Ник переступил черту. Паула искала для него оправдания. Эндрю молчал. Четвертак был готов убить ради него. Они все будто потеряли связь с реальностью.

— Дорогая… — заговорил Ник.

Она положила руки на подоконник. Посмотрела на заднюю часть дома через дорогу, потому что не могла видеть Ника. Свежий утренний бриз размеренно покачивал шторы из розового тюля. Она хотела вернуться домой, в свою постель. Хотела вернуть назад Осло и последние два года своей жизни, оставить Ника до того, как он бросит их всех в эту темную бездну.

— Джейн, — произнес Эндрю со своей самой кроткой интонацией.

Она обернулась, но на брата так и не посмотрела. Ее глаза быстро нашли женщину, лежащую на полу.

— Не надо, — попросила она Эндрю. — Пожалуйста, не проси меня успокоиться.

Мэйплкрофт снова моргнула.

Джейн не закричала, как в первый раз: чем дольше все это тянулось, тем нормальнее казалось. Ник их к этому готовил. Бесконечные тренировки, повторения и постоянная паранойя ввели их в такое состояние, когда каждое действие кажется не просто разумным, но необходимым.

На этот раз тишину нарушила Паула:

— Нам нужно с этим кончать.

Джейн только уставилась на нее.

Паула продолжила:

— Нужно задушить ее подушкой или просто руками закрыть ей рот и зажать нос. Или кто-то хочет пронзить ей сердце? Утопить ее в том ведре с мочой?

Джейн почувствовала, как к горлу подступает желчь. Она отвернулась, но не успела ничего сделать. Рвота хлынула на пол. Джейн оперлась руками о стену, открыла рот и попыталась не разрыдаться.

Как она может привести дитя в этот ужасный, жестокий мир?

— Господи, — сказала Паула. — Ты могла смотреть, как твоему отцу стреляют в голову, а из-за тетки, ударившейся головой…

— Пенни, — предупреждающе сказал Эндрю.

— Горе, — Ник попытался положить руку Джейн на спину, но она дернулась и скинула ее. — Я не хотел этого делать. Я просто… я не думал в этот момент. Она сделала тебе больно. И собиралась сделать снова.

— Спорить уже не о чем. — Четвертак прижал два пальца к шее Мэйплкрофт. — У нее нет пульса.

— Охренеть, — пробормотала Паула. — Вот это сюрприз.

— Это неважно, — сказал Эндрю. — Что сделано, то сделано. — Он так же, как и все, смотрел на Джейн. — Все в порядке. Нет, конечно, все не в порядке, но это несчастный случай, мы должны забыть об этом и идти дальше, потому что на кону кое-что посерьезнее.

— Он прав, — сказал Четвертак. — У нас впереди еще Стэнфорд, Чикаго и Нью-Йорк.

— Вы знаете, я по-прежнему в деле, — поддержала их Паула. — Я не как эта маленькая Мисс Принцесса. Тебе бы и дальше заниматься своей волонтерской работой вместе с другими богатыми дамочками. Я так и знала, что ты заноешь, как только запахнет жареным.

Джейн наконец позволила себе взглянуть на Ника. Его грудь тяжело вздымалась. Кулаки были сжаты. Кожа на костяшках разодралась в тех местах, которыми он бил Александру Мэйплкрофт.

Кто этот человек?

— Я не могу… — начала говорить Джейн, но не смогла произнести больше ни слова.

— Чего ты не можешь? — Ник вытер ладони о штаны. Кровавые пятна размазались по ним, как грязные следы от жирных пальцев. Кровь была и на рукаве его рубашки. Джейн оглядела собственные брюки. Они были забрызганы кровью. На блузке остались мелкие красные пятнышки.

— Я не могу… — повторила она снова.

— Не можешь чего? — спросил Ник. — Горе, поговори со мной. Чего ты не можешь?

Делать все это, быть частью этого, причинять людям боль, жить во лжи, жить с чувством вины, родить твоего ребенка, потому что я никогда, никогда не смогу объяснить ему, что ты его отец.

— Горюшко? — Ник явно оправился от шока. Он снова улыбнулся ей своей полуулыбкой. Взял ее ладони в свои. Прижался губами к ее лбу.

Она хотела сопротивляться. Она приказывала себе сопротивляться. Но ее тело двинулось навстречу к нему, и вот он уже держал ее в своих руках, и она позволила себе утонуть в теплоте его объятий.

Йо-йо вернулось само собой.

Энди сказал:

— Давайте все спустимся вниз…

Внезапно Четвертак издал булькающий звук.