Осколки прошлого

Джейн могла создать новую жизнь для себя и своего ребенка. Двести пятьдесят тысяч долларов наличными, вероятно, все еще оставались в фургоне. Маленький холодильник. Термос с водой. Коробка вяленого мяса. Одеяло. Матрас. Торонто был всего в восьми часах пути. Нужно только немножко проехаться по северной части Индианы, потом через Мичиган, а там начнется Канада. Таков был план после триумфального возвращения Ника из Нью-Йорка. Они должны были еще несколько дней побыть в доме на ферме, пока все немного не уляжется после взрывов, потом поехать в Канаду, купить еще один набор документов у человека с Келли-стрит, а потом полететь в Швейцарию.

Ник продумал все.

Кто-то просигналил Джейн сзади. Она вздрогнула от громкого звука и остановилась посреди дороги. Джейн посмотрела в зеркало заднего вида. Мужчина в машине за ней грозно размахивал кулаком. Она помахала рукой, извиняясь, и нажала на педаль газа.

Агрессивный водитель обогнал ее — исключительно чтобы продемонстрировать, что он может. Джейн проехала еще несколько метров, но притормозила, заметив указатель на гараж для длительной парковки. Она поехала туда. Температура в фургоне становилась все ниже по мере того, как она спускалась по спирали рампы. Она выбрала место между двумя седанами на самом нижнем уровне и поставила фургон туда. Посмотрела по сторонам, проверяя, не наблюдают ли за ней. Нет ли камер или двухсторонних зеркал.

Драгоценный ящик Ника валялся между двумя сиденьями. Джейн сунула его под мышку — прямо как Эндрю. Она пригнулась и пошла в дальний конец фургона. На ящике, прикованном к полу, висел замок.

6—12–32.

Они все знали комбинацию.

Наличные были на месте. Термос. Холодильник. Коробка вяленого мяса.

Джейн кинула к этому набору ящик Ника. Она отсчитала триста долларов и закрыла крышку. Заперла замок. Вышла из фургона. Обошла его сзади.

Под стальным бампером было пустое пространство. Она закрепила ключ под ободком. Потом она стала подниматься по рампе. В ночное время смотритель не работал, на его месте валялась только куча конвертов и бумажек. Джейн взяла один из конвертов, подписала на нем номер парковочного места, где она оставила фургон, и положила внутрь триста долларов. Этого должно было хватить на месяц.

Оказавшись снаружи, она последовала за холодным бризом в сторону озера Мичиган. Ветер трепал ее тонкую блузку. Джейн помнила первый раз, когда она прилетела в Милуоки, чтобы сыграть там в Центре исполнительских искусств. Она подумала, что самолет сбился с пути и летит где-то над Атлантикой, потому что даже с высоты в шесть тысяч метров она не видела берегов этого огромного озера. Печников сказал ей, что в это озеро можно поместить всю Великобританию и ее края не будут даже касаться берегов.

На Джейн накатила волна глубокой и совсем несвоевременной грусти. Глубоко внутри она по-прежнему думала, по-прежнему надеялась, что сможет вернуться. К выступлениям. К Печникову. Но нет. Ее гастроли закончились навсегда. Она, наверное, больше никогда не будет летать на самолете. Никогда не будет гастролировать. Или выступать.

Она засмеялась, внезапно осознав довольно забавную вещь.

Последнее, что она сыграла на пианино, было веселенькое, бойкое вступление «Тэйк он ми» «А-ха».

Зал ожидания в больнице был забит до отказа. Джейн только сейчас задумалась, как она выглядит со стороны. Она не мыла голову несколько дней. На одежде виднелись пятна крови. Нос скорее всего был сломан. На шее потемневшие синяки. Глаз наверняка покрыли красные точки полопавшихся сосудов. Медсестры кидали на нее недоумевающие взгляды.

Опустившаяся женщина? Наркоманка? Проститутка?

Теперь ей подходило только одно определение — сестра. Она нашла Энди за шторой в приемном покое «Скорой помощи». Они, наконец, провели ему интубацию. Джейн была рада, что теперь он мог дышать, но понимала, что она больше никогда, никогда не услышит его голос. Он больше никогда не поддразнит ее, не пошутит насчет ее веса и не познакомится с ребенком, который сейчас рос у нее внутри.

Все, что Джейн могла сейчас для него сделать — это держать его за руку и слушать, как монитор отсчитывает замедляющееся сердцебиение. Она была рядом с ним, когда его грузили в лифт и везли в отделение интенсивной терапии. Она отказалась отходить от него, даже когда сестры сказали ей, что посетителям нельзя оставаться в палате дольше чем на двадцать минут.