Осколки прошлого

— Тут у меня не очень много стрессов. Все распланировано за меня. Мне просто нужно быть на месте. А все-таки… — Он нагнул голову, заглядывая ей в ухо: — Возраст — это тяжкое наказание для юности.

Лора дотронулась до наушников. Ложь далась ей довольно легко.

— Годы выступлений в конце концов дали о себе знать.

Он внимательно вгляделся в ее лицо.

— Да, я слышал об этом. Что-то с нервными клетками.

— Волосковые клетки в среднем ухе. — Она знала, что он проверяет ее. — Они преобразуют звук в электрические сигналы, которые возбуждают нервы. Только если не разрушаются из-за слишком большого количества громкой музыки.

Кажется, он принял ее объяснение.

— Скажи мне, любовь моя. Как ты жила все эти годы?

— Я — хорошо. А ты?

— Ну, я в тюрьме. Ты разве не слышала о том, что случилось?

— Кажется, видела что-то по телевизору.

Он перегнулся через стол.

Лора шарахнулась от него, как от змеи.

Ник улыбнулся, и сияние в его глазах превратилось в пламя.

— Я просто хочу посмотреть на рану.

Она подняла левую руку, чтобы Ник увидел шрам на том месте, куда вонзился нож Джоны Хелсингера.

Он сказал:

— Позаимствовала прием у Мэйплкрофт, да? Ну, у тебя он вышел поудачнее, чем у старушки.

— Я бы не шутила о женщине, которая погибла из-за тебя.

Он засмеялся чуть ли не как победитель.

— Которую я непредумышленно убил, но да, я тебя понял.

Лора сжала руки под столом, буквально физически пытаясь вернуть самоконтроль.

— Полагаю, ты видел запись из дайнера?

— Да. И нашу дочь. Она такая милая, Горе. Напоминает мне тебя.

Ее сердце забилось с бешеной скоростью. Энди слушала их разговор. Как на нее подействует этот комплимент? Не забудет ли она о том, что Ник на самом деле — монстр? Не выглядел ли он более нормальным из-за этих вербальных выпадов?

Она спросила:

— Ты слышал про Паулу?

— Паулу? — он покачал головой. — Что-то не припомню.

Лора снова сжала пальцы. И — снова заставила себя остановиться.

Она сказала:

— Пенни.

— Ах да. Милая Пенни. Такой преданный солдат. Постоянно тебя задевала, да? Видимо, каким бы потрясающим человек ни был, у него всегда найдутся недоброжелатели.

— Она меня ненавидела.

— Так и было. — Он пожал плечами. — По-моему, еще немного ревновала. Но зачем вспоминать прошлое, когда нам так весело?

Лора не понимала, что ей говорить дальше. Она не могла продолжать этот разговор. Она пришла сюда с определенной целью, и эта цель ускользала от нее.

— Я специалист по нарушениям речи.

— Я знаю.

— Я работаю с пациентами, которые… — Ей надо было перестать запинаться. — Я хотела помогать людям. После всего, что мы сделали. И когда я была в тюрьме, единственной книгой, что там была, оказался учебник по нарушениям речевой…

Ник прервал ее, громко зевнув.

— Знаешь, как-то это грустно, Горюшко. У нас было так много тем для разговоров, но ты изменилась. Ты такая… — он как будто бы подыскивал нужное слово, — провинциальная.

Лора рассмеялась, потому что Ник, очевидно, ожидал от нее совершенно противоположного.

— Я и правда провинциальна. Я хотела, чтобы у моей дочери была нормальная жизнь.

Она ждала, что он поправит ее насчет того, кому именно принадлежала Энди, но вместо этого Ник сказал:

— Звучит потрясающе.

— На самом деле так и есть.

— Еще и черный парень стал твоим мужем. Как космополитично.

Черный парень.

Когда-то, миллион лет назад, агент Данберри использовал те же слова, чтобы описать Дональда Дефриза.

Ник продолжил:

— Вы развелись. Что случилось, Горе? Он изменил тебе? Ты изменила ему? Ты всегда была шалуньей.

— Я не знала, кем была, — отрезала она, искренне опасаясь реакции публики в темной комнате. — Я думала, что быть влюбленным — это значит постоянно сидеть на иголках. Сгорать от желания и злиться, ссориться и снова сходиться.

— А это не так?

Она покачала головой. Она научилась у Гордона как минимум одной вещи.

— Это значит выносить мусор и откладывать на отпуск. Проверять, подписаны ли школьные бланки. Не забывать купить домой молока.

— И ты правда так чувствуешь, Горе Квеллер? Ты не скучаешь по настоящему возбуждению? По безумствам? По дракам и сексу до потери сознания?

Лора попыталась скрыть румянец, заливший ей щеки.

— Любовь не держит тебя в состоянии постоянного сумасшествия и хаоса. Она дает тебе покой.

Он положил голову на стол, прижался к нему лбом и сделал вид, что захрапел.

Она невольно рассмеялась.

Ник открыл один глаз и с улыбкой взглянул на нее.

— Я скучал по твоему смеху.

Лора посмотрела на пианино за его плечом.

— Я слышал, что у тебя был рак груди.

Она покачала головой. Она не собиралась говорить с ним об этом.

— Я помню, каково это было — касаться ртом твоей груди. Как ты стонала и извивалась, когда я лизал у тебя между ног. Ты думала об этом, Горе? Как хорошо нам было вместе?

Лора тяжело посмотрела на него. Теперь она больше не волновалась об Энди. Его главный, фатальный недостаток поднял свою уродливую голову. Он всегда слишком быстро разыгрывал свои козыри.

— Как ты можешь жить с этим? — спросила она.

Он приподнял бровь. Ей снова удалось пробудить его интерес.

— С чувством вины, — уточнила она. — За то, что убивал людей? За то, что все это начал?