Осколки прошлого

Джейн схватилась руками за шею. Тошнота угрожала вернуться. Она выглянула в окно: дома расплывались перед глазами. Она подумала о Нике, потому что только это держало ее на плаву. Джейн должна была перестать сомневаться в нем, даже мысленно. Единственное, чего Ник на дух не переносил, — отсутствие преданности. Именно поэтому он устраивал все эти тесты в Берлине — послал ее в байкерский бар рядом с пропускным пунктом на Борнхолмер, отправил ей по авиапочте пакет кокаина, чтобы она распродала его местным студентам, велел пойти в полицейский участок и сообщить об угоне несуществующего мотоцикла.

Ник говорил ей тогда, что устраивает ей тренировки, оттачивает ее навык выживания в опасных ситуациях. То, что ее могли изнасиловать в баре, арестовать за кокаин или обвинить в ложном обращении в полицию, как-то не приходило ему в голову.

Или приходило.

Джейн ахнула, когда Эндрю едва вписался в очередной поворот. Она вцепилась в ремень безопасности и наблюдала, как он перестраивается из ряда в ряд, почти не глядя по сторонам.

Отвлекающие маневры.

Они несколько раз ездили до Сан-Луис-Обиспо и обратно, на трех или четырех машинах одновременно, совершенствуя навыки вождения. Ник, разумеется, был лучше всех, но Эндрю не сильно от него отставал. В них жил природный дух соперничества. Оба относились к жизни с опасным пренебрежением, что позволяло им абсолютно невозмутимо набирать скорость и исполнять трюки.

Эндрю откашлялся в изгиб локтя, чтобы не отрывать руки от руля. Они заехали глубже в город. Его глаза были привычны к дороге. В ярких солнечных лучах она могла разглядеть на его шее бледный шрам от веревки, на которой он пытался повеситься. Это было три года назад: после того, как он принял слишком много таблеток, но до того, как он вколол себе достаточно героина для остановки сердца. Джаспер нашел его висящим в подвале. Веревка была тонкая — на самом деле обычная бельевая веревка с железной проволокой внутри. Она и содрала кусок плоти с шеи Эндрю.

Джейн переполняли горечь и сожаление каждый раз, когда она видела этот шрам. По правде сказать, тогда она ненавидела своего брата. Не потому, что Эндрю был старше или постоянно дразнил ее за узловатые коленки и неумение вести себя в компании, но за то, что почти всю свою жизнь Эндрю был наркоманом и не было на свете ничего, что он не сделал бы в угоду своей зависимости. Он мог отнять деньги у Аннетт. Подраться с Джаспером. Украсть у Мартина. Бесконечное число раз оттолкнуть Джейн.

Кокаин. Бензодиазепин. Героин. Мет.

Ей было двенадцать лет, когда стало очевидно, что Эндрю — наркоман. И, как все двенадцатилетние дети, сначала Джейн смотрела на его беду только через призму собственных проблем и горестей. Став старше, Джейн приняла тот факт, что вся ее жизнь теперь будет формироваться вокруг ее брата. И что вся ее семья навсегда останется в заложниках того, что Мартин называл «слабостью Эндрю». Аресты, реабилитационные клиники, суды, просьбы об одолжениях, деньги в конвертах, политические инвестиции — все это занимало значительную часть внимания ее родителей. У Джейн и так никогда не было нормальной жизни, но Эндрю отнял у нее любую надежду на мирное, хотя бы иногда спокойное существование.

К шестнадцати годам Джейн отказалась от семейных встреч по поводу проблемы Эндрю, от всех этих криков, поисков виноватых, упреков, битья кулаками о стол, скандалов и надежд. И самое страшное — она отказалась от надежд. Может быть, на этот раз ему удастся бросить. Может быть, на этот день рождения, или День благодарения, или Рождество он явится трезвым.

И, может быть — может быть, хотя бы один из тех концертов, которые были так важны для Джейн, — тот, на котором ей впервые позволили самостоятельно выбирать музыку, или тот, которому она посвятила тысячу часов практики, — не затмит очередная передозировка, очередная попытка самоубийства, очередная госпитализация, очередная семейная встреча, на которой Мартин будет буянить, Джаспер хмуриться, Джейн всхлипывать, Эндрю умолять еще об одном шансе, а Аннетт упиваться до состояния безмятежного транса.

И тут внезапно появился Ник, и Эндрю бросил.

Арест за хранение кокаина два года назад открыл им обоим глаза, — но не в том смысле, на который все так безнадежно надеялись. Их арестовал помощник шерифа округа Аламеда. В любом другом случае Мартин добился бы снятия обвинений. Но помощник из Аламеды видел уже слишком много избалованных богатеньких детишек. Он был решительно настроен довести дело до суда, угрожал пойти в полицию, если правосудие не будет исполнено.

Именно так Ник и Эндрю оказались в Квеллер Бэйсайд Хоум, последнем доме помощи, из которого вышвырнули Роберта Жено.

Там Лора и нашла Ника. Ник представил ее Эндрю. А потом придумал план, который и потребовал наконец от Эндрю немедленной и абсолютной трезвости.