Осколки (СИ)

За храмом Баалат располагался дворец наместника. Раньше он принадлежал царям Библа, но после падения Ахеменидов нынешний царь Адар-Мелек присвоил себе более роскошный персидский дворец, а свои прежние покои уступил наместнику Александра. Потом здесь разместился чиновник, назначенный сатрапом Лаомедонтом, а когда Финикию захватил Птолемей, эти хоромы достались его людям.

Антенор вошёл в небольшой неприметный домик, стоявший неподалёку от дворца. Здесь обитал архифилакит^[15] Павсаний, местный глава службы, которую Лагид недавно учредил в Египте, а теперь распространил и на Сирию.

Скучавшая у входа стража пропустила Антенора внутрь беспрепятственно. Его здесь знали. Павсаний сидел за столом, заваленном папирусами и что-то писал. Бросил быстрый взгляд на вошедшего, и вновь углубился в работу.

— Что скажешь? Говорил с Нинипом?

— Говорил, — процедил Антенор.

— И как?

— Никак.

— Понятно, — безо всякого выражения сказал Павсаний.

Некоторое время оба молчали. Архифилакит посадил на папирус кляксу, вполголоса выругался и снова посмотрел на Антенора.

— Я тебя предупреждал. Ты для них червь. Раздавят, и не даже не успеешь разглядеть, кто.

— Что же, отступиться? — недовольно спросил Антенор.

— Это было бы разумно.

— И это говорит мне архифилакит.

— Просто я знаю пределы своих возможностей, — пожал плечами Павсаний, — они распространяются не слишком широко. Ты норовишь перейти дорогу уважаемым людям. Кончится тем, что тебя найдут в какой-нибудь канаве с перерезанным горлом.

— Казнён невиновный, — сказал Антенор, — истинный преступник на свободе. И всем наплевать.

Павсаний снова оторвался от папируса.

— Конюх был виновен. Лошадей украл? Украл. Сознался. Чем ты недоволен?

— Тем, что лошадей не нашли.

— Ну, что же тут сделаешь. Смирись. Лошадки уплыли, и награды от Мелека тебе уже не видать. Не повезло, сочувствую. Как думаешь, это отскрести можно?

Последние слова его относились к испорченному папирусу.

— Возьми новый, — буркнул Антенор.

— Ага, сейчас. У меня пальцы уже задеревенели, опять всё заново переписывать?

— Купи раба. Я сегодня слышал зазывалу, продавали раба, знающего три письменных наречия, включая эти ваши египетские картинки. А насчёт уплывших лошадок, я же говорил тебе — в порту их не видели.

— Не обратили внимания.

— Это же царские лошади, как можно на них внимания не обратить? Весь город их на Играх видел.

Павсаний пожал плечами.

— Если без дорогой сбруи, почему нет? Лошади, как лошади.

— Э, Павсаний, сразу видно, что ты ничего в этом деле не понимаешь. Это же «нисейцы»! Их стать ни с чьей другой не спутать. Они таких деньжищ стоят, каких ты и представить не можешь.

— Я могу представить довольно много, — пробормотал Павсаний, скобливший кончиком ножа ещё не совсем подсохшие чернила.

— Да и к тому же той гиппогоги,^[16] которую назвал конюх, в порту не было. И погода была плохая.

— Вот потому никто лошадок и не видел. Погода была плохая, никто в порту праздно не шатался.

Антенор покачал головой.

— Ну, допустим, ты прав, — сказал Павсаний, — на корабль их не заводили, городская стража тоже не видела. Куда же они делись?

— Сто раз уже говорил, в конюшнях Эшмуназара надо посмотреть.

— Ха, кто ж тебе это даст? Даже сам царь к нему с обыском нагрянуть не посмеет. Да и домыслы это всё. Никаких доказательств того, что царских лошадей украл Эшмуназар, у тебя нет. Приказчик его с тобой разговаривать не стал. Не подступиться к ним, а нам нет резона ссориться с этими людьми. Тут не Египет. Пока что.

Антенор недовольно посопел, но ничего не ответил.

— Ты чего пришёл-то? — спросил Павсаний. — Поплакаться, что Нинип с тобой не стал разговаривать? Или может его мальчики тебе бока намяли?

Антенор кашлянул.

— Тут… такое дело. Нож у меня украли.

— Нож?

— Ну да. Помнишь, рукоять ещё приметная такая.

— Точно украли? Может, потерял?

— Точно.

Павсаний сунул гусиное перо в чернильницу, отложил в сторону папирус и скрестил руки на груди.

— Вор у вора дубинку украл?

— Я не вор, — огрызнулся Антенор, — ты же меня знаешь.

Павсаний покивал.

— Ну да. Целых три месяца.

Антенор решил эту тему не развивать.

— Ты ведь понимаешь, что происходит? К чему грабить нищего? Если только не нужно, чтобы вскорости обнаружился покойник с моим ножом в груди. А уж опознать нож видаки найдутся.

Павсаний поскрёб подбородок. Откинулся на спинку кресла и посмотрел на Антенора так, будто впервые его увидел.

— Да уж. Похоже, я был неправ. У кого-то рыльце-то и впрямь в пушку. И это не конюх. Интересно, почему они тебя решили не просто втихушку зарезать, а подставить?

— Не знаю.

— А может это не Эшмуназар? Может, ты ещё кому дорогу заступил? Наш пострел везде поспел, а?

Антенор не ответил.

Павсаний помолчал немного, потом сказал.

— Хорошо, что сразу пришёл ко мне. Ступай пока. Если что нехорошее случится, если местные тебя схватят, я прикрою.

— Павсаний, — попросил Антенор, — возьми меня к себе.

— Нет. Ты мне как отакоуст^[17] более полезен.

— Тогда денег дай! — рассердился Антенор. — Я тебе тут не за спасибо уши заливаю!