Осколки (СИ)

— Амнелл, и какого черта ты не сказала, что знакома с этой старой грымзой? — Мэйсон молчала, когда они покидали редакцию, молчала, пока спускались, шли на парковку. Молчала, лишь пыхтела сердито. И только устроившись на водительском кресле, пронзила Кэлен взглядом и задала этот вопрос, старательно сдерживая возмущение. Кэлен подавила улыбку, глянула из-под полуопущенных – ну, хоть как-то скрыть засиявшие глаза! — ресниц:

— Ты не спросила, Мэйсон. Ты велела мне молчать, не вмешиваться.

— Ты стерва, Амнелл, — облизала губы, не отрывая пылающего взгляда от лица Кэлен, сдвинулась на сиденье вправо, приближаясь, потянулась, еще и пальцем поманила. Кэлен чуть свела брови в легком недоумении, но склонилась к ней. И Мэйсон, почти касаясь губами, обожгла горячим шепотом её, Кэлен, ухо: — Умная, безумно красивая стерва… просто погибель, Амнелл. Я бы тебя сейчас… съела, сладкая.

Боооже! Ну что она творит, эта чертова Мэйсон, а? Кэлен закрыла глаза. Её тело — предательское, неразборчивое и, черт побери, все-таки ненасытное — обезумело вмиг, налилось тяжелым пульсирующим жаром там, где оно прижималось к сиденью, и прижаться захотелось еще сильнее, и не к сиденью, о нет, завибрировало, затрепетало, закричало беззвучно о своем сумасшедшем желании… И как только Кэлен удалось удержать его, тело, на месте, не дать ему наброситься на объект этого желания, на эту нахальную, беспардонную, провоцирующую чертову Мэйсон, — загадка. Но удержала ведь, собрав в кулак всю волю. Удержала, чуть отстранилась, открыла глаза, повернулась с очаровательной улыбкой, приложила указательный палец к губам Мэйсон:

— Проголодалась, напарник?

Мэйсон смотрела на нее секунду-другую, капельку изумленно, словно не веря… потом усмехнулась, откинувшись в кресле:

— Типа того, напарник. А ты все же стерва…

— Мэйсон, поверь, в стервозности ты от меня не отстаешь, — Кэлен прислушалась к своему телу и облегчено выдохнула: кажется, отпустило, фууух. Мэйсон, хмыкнув, завела двигатель:

— Не без того, напарник.

— Ага, — Кэлен снова прикрыла глаза, расслабленно растекаясь в кресле. — А поесть все же давай заедем куда-нибудь…

Хорошо, что они выкроили эти полчаса на бранч: сегодня он стал для них и завтраком, и обедом… А поскольку в Управлении — только они перешагнули порог убойного отдела — на них тут же посыпались дела, срочные, неотложные, все, как одно, настолько важные, что и не знаешь, за какое схватиться первым, то  опасность остаться и без ужина тоже, была более чем реальной.

Пришлось все же разделиться: Мэйсон с ноутбуком Горски под мышкой умчалась к криминалистам-айтишникам, Кэлен же отправилась к Саре Литл, поскольку красотка-антрополог терпеть не могла общение по телефону или переписке, предпочитая личные беседы. Причем, далеко не всегда на профессиональные темы, а потому у Сары Кэлен застряла минут на сорок, из которых лишь три были потрачены на, собственно, объяснение задачи, еще две — дабы убедить Литл в категоричной первоочередности этой самой задачи. А все остальное время Кэлен отбивалась от вопросов о Мэйсон и её, Кэлен, с ней отношениях, — Никки О’Коннор, черт бы её побрал, уже поделилась своими подозрениями на этот счет, и, скорее всего, не только с Сарой.

Так что, вырвавшись, наконец, из изящных ухоженных ручек болтливой, любопытной и жадной до всевозможных слухов и сплетен Литл, Кэлен уже кипела. И жаждала не просто мести, – о, нет! — а напиться крови судмедэксперта, ни больше, ни меньше! А потому сразу же направилась в морг, наплевав с высокой колокольни, что отчет педантичная и обязательная О’Коннор, конечно же, уже прислала. Но как раз отчет сейчас её, Кэлен, меньше всего волновал, не так ли? И в «царство мертвых» она рвалась вовсе не за ним, а приструнить Никки, дабы Никки перестала трепаться. Как Кэлен собиралась это сделать? Черт его знает! Она не думала, ибо в морг её явно не голова вела — эмоции, чертовы неуправляемые эмоции, которых в последнее время становилось все больше и больше, и она, Кэлен, все меньше и меньше их контролировала. И это было так не похоже на нее, прежнюю, превосходно умеющую включать трезвый ум в любых, даже самых сложных и страшных ситуациях.