Осколки (СИ)

— Мэйсон, это я и без тебя понимаю, — Кэлен раздраженно хлопнула ладонью по рулю. — Зачем было меня отстранять?

— Амнелл, ты чего? — удивилась Мэйсон искренне. — Тебя явно подставляли, нужно было выводить тебя из-под удара. Как по мне, это очевидно.

— Ладно, — Кэлен смиренно кивнула, хотя на самом деле все еще едва справлялась с возмущением — и обидой. Почему, вот почему Мэйсон не рассказала ей обо всем сразу, а? — Зачем понадобилось скрывать это от меня? Ты же видела, как я переживаю! Как мне… — голос сорвался, и губы задрожали предательски: обида все же прорвалась, перемкнула горло, защекотала слезами в носу, в глазах. Кэлен стиснула челюсти, уставилась на дорогу.

— Видела, — а в голосе Мэйсон ни сочувствия, ни тепла, вот ни капельки! Деловая невозмутимость, и только! И от этого слезы вскипели, забурлили, угрожая выплеснуться… А чертова Мэйсон — заметила, внимательная же, ну! — еще и фыркнула: — Нельзя было тебе говорить, Амнелл. Все должно было выглядеть достоверно, понимаешь? Чтобы Сайфер ничего не заподозрил, не забеспокоился, не залег на дно. А ты... Прости, сладкая, но актриса ты, прямо скажем, хреновая. Эмоциями управлять не умеешь. У тебя все сразу на лице…

— Можешь не продолжать, — Кэлен шмыгнула носом. Чертова Мэйсон права. Во всем права, черт бы её побрал! И Кэлен понимает это, понимает, безусловно, она ведь не ребенок, ну! Но… все равно обидно, до слез обидно! Кэлен снова шмыгнула носом — всхлипнула, скорее, — проглотила слезы, буркнула, покосившись на невозмутимую Мэйсон: — Ну вот и научи уже… научи меня управлять эмоциями!

— Нет, — Мэйсон усмехнулась. — Не буду. Ты нравишься мне такой… какая ты есть. И… — она склонила голову, глянула исподлобья и... довольно грустно, — если Кэлен это не почудилось, конечно же: — Я не хочу, чтобы стала такой, как я. Не хочу, чтобы ты разучилась любить.

Кэлен открыла рот… распахнула глаза… подавилась воздухом... и перепутала таки педали… К счастью, сзади, за их резко вставшим автомобилем, никого не было.

Сказать, что Кэлен так вот сразу взяла и отошла от последнего заявления Мэйсон, было бы ложью. Категорической. Нет, она пребывала не просто в изумлении — в шоке, самом настоящем. Вот всю оставшуюся дорогу до управления, и потом — пока они шли через парковку к главному входу, и Кэлен, даже несмотря на шок, все казалось, что она кожей ощущает направленные из окон взгляды. Любопытные, насмешливые, осуждающие… Чушь, конечно, никто на них не смотрел, наверняка же, ну. Никому не было до них дела. Да и вряд ли все в управлении уже знали подробности… И кто-то мудрый внутри Кэлен понимал, что это вот ощущение чужих взглядов — всего лишь голос её собственной совести, её чувство вины, вынесенное наружу, спроецированное на безликих “всех”. Да, она понимала это. И что? Справиться все равно не могла. Слишком много было всего и сразу. Вина за то, что она, детектив Амнелл, упустила подозреваемого. Да бог с ним, если бы просто упустила — это с кем угодно может случиться. Но она ведь растерялась, испугалась — за себя, за Мэйсон. Казалось бы, ну что такого? Опять же, мало кто на её месте не испугалась бы… но Кэлен осуждала себя, осуждала и стыдилась. Глупо… и невыносимо. Еще более невыносимо было то, что Сайфер все-таки оказался убийцей и насильником… Ричард Сайфер, с которым она, Кэлен целовалась… занималась любовью… да и была влюблена какое-то время! И об этом тоже все знали! Как теперь они будут смотреть на нее, что думать? Как, как ей теперь справиться с этим? Нет, правда, как это вынести? Невыносимо же… невозможно… да она, Кэлен, просто разрушится, если будет думать об этом. Это раздавит её, уничтожит. А потому она гнала, гнала прочь от себя эти мысли, этот ужас, этот стыд — и изо всех сил цеплялась за этот свой шок от последней фразы Мэйсон…