Осколки (СИ)

— Мэйсон! — Кэлен зарычала даже в бессильной злости. Вот что она, издевается, чертова Мэйсон? Или тупит? Да нет, издевается, совершенно точно, ну! — Ты говоришь загадками, дьявол тебя задери! Объясняй нормально. Кто такая эта Эмили? Почему ты вообще так во всем уверена? Черт, я запуталась… ничего не понимаю, ничего! Объясни нормально, Мэйсон!

— С какого вопроса начать? — нет, все-таки она издевалась. Вот и хищная эта ухмылка снова искривила губы. Кэлен вздохнула глубоко:

— Кто такая Эмили?

— Правильнее будет спросить, где она, — Мэйсон чуть склонила голову. — Тогда поймешь и кто она такая.

Кэлен замерла на полсекунды — замороженная, обездвиженная страшной догадкой. Распахнула глаза. Но прошептала все же:

— Где?

— Здесь, — и, подтверждая эту самую страшную догадку, похлопала ладонью по своей груди. — Ну, или здесь — черт его знает! — и постучала по голове. Улыбнулась — одними губами. Довольно жутко.

— Ты? — тело вдруг ослабло, мгновенно и абсолютно, тотально. Кажется, даже дышать не хватало сил. А у Мэйсон голос не изменился:

— Наверно, правильнее будет сказать — мы, — невозмутимо, ровно. — Да, я — Эмили Хоган. Была ей. В общине мне дали другое имя. И почти сразу появилась другая личность, точнее, — она фыркнула. — Две другие личности. Я и Кара. Ну, Кара не сразу, через несколько лет, но это не важно. Про Эмили мы даже не подозревали. А она, как оказалось, никуда не делась. Просто не проявлялась до поры, до времени.

— Стой… подожди, Мэйсон. Несостыковка у тебя. Ты попала в общину, когда тебе было семь лет. Я помню твое личное дело. Сейчас тебе тридцать семь, значит, в общине ты с восемьдесят шестого года. Ну? А вся эта жуть с Эмили и мальчиками случилась когда? В девяносто первом. И Эмили тогда было одиннадцать лет. Не получается, Мэйсон. Ты не можешь быть Эмили Хоган, — Кэлен скрестила руки на груди и прищурилась весьма победоносно. Нет, ну а что? Будет еще чертова Мэйсон её за нос водить, ну! И пугать до чертиков.

— Амнелл… — Мэйсон улыбнулась. Не ухмыльнулась, нет, а именно улыбнулась — мягко, ласково даже. — Личное дело… моя биография там написана с моих слов. Со слов вот этой личности, личности Мэйсон, понимаешь? У которой вот такая история. Мэйсон считает, что она в общине с семи лет.

— Ты сейчас кто? — Кэлен снова запуталась. И вопрос прозвучал жалобно.

— Мэйсон. Это я, сладкая.

— Почему ты говоришь о себе в третьем лице?

— Чтобы ты поняла… Амнелл, у меня — своя история, своя биография. У Кары — своя. Для нее вообще никакой общины не было, понимаешь? У нее была счастливая жизнь с мамой и папой, а потом сразу – с Анной. В памяти Кары это было так: родители оставили ее на вечер с Анной Льюис, а потом не вернулись. Погибли в автокатастрофе. Поняла теперь?

— Да… — Кэлен откликнулась сдавленным шепотом, глядя на Мэйсон остекленевшими глазами. Она и впрямь была придавлена этой вот новой для нее информацией. Черт, получается, Кэлен мизерно мало знает о том, как они… её возлюбленные, живущие в одном теле, устроены… Мэйсон подалась к ней, положила ладонь на предплечье, сжала легонько:

— А правда в том, Амнелл, что мы обе — и я, и Кара, — вторичные личности. Изначальная, Эмили Хоган, жила с отцом, подвергалась издевательствам, насилию… и попала в общину в возрасте двенадцати лет в 1992 году. Ей дали новое имя, новую биографию — по программе защиты свидетелей. Она стала Карой Мэйсон. А потом… ну, это я уже говорила.

— Боже… Господи боже… — Кэлен нашарила на коленях бутылку с водой, поднесла ко рту… сообразила, что крышка закрыта, принялась откручивать. Руки тряслись. Наконец, справилась, сделала большой глоток, чуть не подавившись. Посмотрела на Мэйсон:

— Так тебе на самом деле тридцать шесть?

— Мне тридцать семь, Амнелл. Каре — двадцать семь. Эмили — да, тридцать шесть.

— Черт, точно. Я просто пока не могу… все это... — покачала головой, так и не подобрав нужных слов. — Как ты узнала о ней? Об Эмили.