Осколки (СИ)

Она в нем ошиблась — факт. Илья был совсем не таким, каким ей представлялся тогда, в самом начале. Он не был ни мажором, ни эгоистом, ни бесчувственным к другим, помешанным исключительно на собственной персоне нарциссом. Стужин оказался гораздо глубже, гораздо сложнее… Он так любил, как будто только её эмоции для него и были важны. Ни один мужик на его месте не стал бы так выкладываться для незнакомки, с которой у него ни черта в дальнейшем не будет. И вот ведь парадокс — ей никогда, никогда не было так хорошо от секса. И никогда — так плохо. Агата бы предпочла не знать, как ей подходит тот, с кем у неё нет шансов. Вообще ни у кого нет. Илья прямо дал понять, что не создан для чего-то серьёзного. Ведь так бывает. Это нормально. И… совсем чуточку жаль. Чуточку… до слёз, ага. Ну, вот какого чёрта?!

— Эй… Эй! Ты плачешь?

Он возник за спиной, уставился на её отражение в зеркале.

— Нет. Что ты.

— А почему глаза на мокром месте? М-м-м?

— Это аллергическое.

— А аллергия у тебя на меня, надо полагать?

— Нет. — Агата вздохнула, развернулась, обняла за пояс. — Может, на цветение. Например, дома у меня проявляется страшная аллергия на берёзы. Может, они и здесь растут. Я не обращала внимания.

— Ты серьёзно?

— Ага. Как только появляются серёжки, знаешь, такие длинные — всё. Пиши пропало.

— Какие-то непатриотические у тебя болезни, — иронично фыркнул Илья.

— Думаешь, меня запишут во враги народа? — оживилась Агата.

— Да сейчас это проще простого. Как говорится, достаточно одной капли.

— Кстати о них. Завтра нужно не забыть купить.

— Антигистаминные?

— Угу. Не знаю, будут ли у нас продаваться те, что подходят именно мне. Мы долго подбирали. Не хотелось бы рисковать.

— Так у тебя правда аллергия? — в который раз спросил Илья, внимательно скользя по её лицу взглядом. И столько нежности было в его голосе, столько ласки, что врать ему не было сил. Поэтому Агата молчала, затаившись в объятьях. А он её гладил, как ребёнка, широкой ладонью по волосам. Ещё немного — и она бы растеклась перед Стужиным лужей. Кстати, может, слёзы и стали предвестниками этой течи.

— Я, наверное, пойду.

— Не-а. Я не отпускаю.

— Не отпускаешь? — Агата моргнула, растерянно глядя на Стужина. Почему-то (она и сама не знала почему) ей казалось, что Илья будет рад от неё избавиться, после того как они оба получили желаемое. Но он опять её удивил.

— Нет. У нас впереди ночь. И завтра, считай, весь день.

— Наше время? — не сумев скрыть грусти в голосе, спросила Агата.

— Вот именно. А там, глядишь, может, и дома как-нибудь встретимся.

Вряд ли. Она не хотела пустых обещаний. Те всё портили. Отравляли даже то немногое, что у них оставалось, сомнением, отчётливо проскальзывающим в голосе Стужина, которое тот, как и она — печаль, не смог скрыть. Поэтому, уткнувшись в плечо Ильи лбом, Агата накрыла пальцами его губы, без слов отдавая команду: «Не надо, пожалуйста, помолчи». А тот подчинился её воле и следом поцеловал, обвёл языком каждый палец. Соблазняя… Вновь разгоняя кровь по будто онемевшему телу.

Говоря по правде, на этот раз Агата чувствовала себя ненамного лучше. Надрыв не ушёл, боль не притупилась, страхи всё ещё грызли её изнутри. Но она для себя твёрдо решила, что ни за что не отдаст инициативу в руки Ильи, а станет полноправным членом команды. Терять ей уже было нечего. И так уже в нём потерялась. Поэтому нужно было выжимать из ситуации максимум выгоды. Брать всё, что он сумеет ей предложить. Всё, на что ей хватит сил с собой унести в будущее, чтобы потом, спрятав воспоминания об этом дне в шкатулку памяти, время от времени их доставать и любоваться.

Агата подтолкнула Илью к двери, смысла оставаться в ванной не было. Как она и думала, люкс Стужина назывался люксом по какому-то недоразумению. Ничего люксового ни в самой комнате, ни в примыкающем к ней санузлу, конечно, не было. Но знаете что? Она поняла, что антураж вообще не имеет значения! Когда мужчина способен захватить и удержать твое внимание на себе, на том, что происходит — какая разница, горят ли свечи? Да никакой. Главное, чтобы внутри горело…