Осколки (СИ)

— Вот. Это программа… инклюзивного центра для Ксюши. Как я понимаю, твоя дочь — большая умница, и шансы на полноценную адаптацию у неё высоки. — Агата мягко улыбнулась Ксюшке, как будто утратившей всякий интерес к происходящему. — Но, конечно, к ней ещё нужно присмотреться. А это — для тебя, — на стол перед Ильёй легла красочная брошюрка.

— Для меня? — тупо переспросил он. В отличие от Агаты, Стужин никак не мог прийти в себя после их неожиданной встречи. Та казалась невероятной. И какой-то даже мистической. Будто сама судьба вела их за руку друг к другу, ломая все его планы самым неожиданным образом. И это заставляло его сомневаться, что он выбрал правильный путь.

— Да, для тебя. Ты не волнуйся, ездить никуда не придётся. Занятия для родителей проходят в «Зуме», а ещё у нас есть свой канал в «Телеграмм».

— Зачем мне эти занятия? За Ксюшу спасибо, я тебе благодарен, но своё я отучился.

— И как много тебе известно о стратегиях поддержки ребёнка с РАС?

Ну вот… Он опять себя чувствовал ни на что не годным дебилом. Как тогда, когда Агата задвинула ему лекцию о способах коммуникации. Императивных… и ещё каких-то там.

— Я говорю тебе не в упрёк, пойми меня правильно, — затараторила Агата, словно мысли Стужина высвечивались у него на лбу бегущей строкой. — Твоя дочь совершенно особенная.

— Уж поверь, мне это известно, как никому другому.

— Верю. Но тогда и ты мне поверь, что с особенным ребёнком не получится общаться так, как ты привык общаться… ну, я не знаю, например, с детишками твоих друзей. На курсах для родителей ты узнаешь о разных методиках и практических приёмах помощи дочери в процессе её социализации или того же обучения. А ещё, и это тоже немаловажно, получишь психологическую поддержку.

— С чего ты взяла, что она мне нужна? — криво улыбнулся Стужин, не желая, чтобы женщина, по которой он буквально сходил с ума, записала его в слабаки. И тем самым противореча собственным убеждениям и о жизни в целом, и о праве мужчины на слабость — в частности. Оказалось, эту философию очень легко воспринимать, когда она не касается тебя напрямую. На деле же признаваться в слабости, в том, что ты не справляешься, не вывозишь — ему лично до сих пор было невыносимо.

— Она нужна всем. И предвосхищая твои дальнейшие вопросы и желание со мною поспорить, скажу — без этого мы Ксюшу не возьмём.

— Это шантаж?

— Нет. Это — вопрос грамотного распределения ресурсов. Без участия родителей реабилитация невозможна. Время наших педагогов очень ограничено. Мы не можем вкладывать этот ресурс в заведомо проигрышную историю. У меня на это место очередь из двухсот детей, родители которых готовы нам помогать на сто процентов. И я вовсе не уверена, что поступаю правильно, принимая Ксюшу вне этой самой очереди. Так не усложняй мой моральный выбор ещё и своим упрямством.

Говоря это, Агата выбралась из-за стола и отвернулась к окну. Мягкий свет заходящего солнца лёгкой дымкой окутал контуры её тела. Сверкнул золотом в волосах. Лёг на пол лимонными дольками. Илья встал, тряхнул головой, чтобы убедиться в том, что это ему не грезится. Сделал навстречу шаг…

— Прости. Мне жаль, что пришлось лезть без очереди и ставить тебя перед таким выбором. Как думаешь, меня хоть немного оправдывает тот факт, что я не знал, кого придётся припирать к стенке? — Стужин попытался шуткой сгладить напряжённый до хрустального звона момент. Агата повернулась к нему в полупрофиль и улыбнулась.

— Это ничего бы не изменило. Ты — ужасно наглый тип. Я это с самой нашей первой встречи поняла.

— Знаешь, мальчику из глубинки, чтобы чего-то достичь, приходится быть наглым.

— Что ж… теперь я знаю чуть больше о твоей мотивации, — тоже пошутила Агата. Им обоим было мучительно сложно продолжать этот разговор. Но он был им необходим, чтобы как-то прояснить будущее. Раз уж ему пришлось задержаться в стране на неопределённый срок, было глупо не воспользоваться шансом побыть с Агатой ещё немного. Или… много. Если ему удастся её убедить уехать. В этом вопросе время тоже играло Илье на руку.

— А я о твоей — ничего. Что заставило молодую симпатичную девушку вроде тебя посвятить свою жизнь благотворительному фонду?

— Моя жизнь не равно благотворительный фонд, — нахмурилась Агата. — Кроме него в ней полно…

— Чего?

— Всего! — не нашлась с ответом Агата и в замешательстве (видно, она и сама не ожидала, что всё так плохо) вернулась к столу. — Уже поздно. Давай я расскажу тебе о нашем инклюзивном центре.

— Агата… Я не хотел тебя обидеть. Правда.

— Ты просто не можешь простить, что я не захотела уехать с тобой… в неизвестность.

— Это не так. И почему сразу в неизвестность? У тебя был бы я. И время, чтобы понять, чем ты хочешь заниматься на новом месте. Материальные вопросы я бы закрыл, — пожал плечами Стужин. Он, тот, кто никому и никогда ничего подобного не предлагал, теперь растерялся от мысли, что, может, и не был такой уж ценностью, как себя мнил с какого-то перепугу.

— То есть из-за роли твоей содержанки я должна была бросить свою прежнюю жизнь? Людей, которым я так нужна? Своё дело. Родителей…