Осколки судьбы

— Зачем? — некрасиво взвизгнул граф, с ненавистью глядя на Экшворда. — На твоём месте должен быть я! И титул, и земли мои по праву рождения! Мои! Мою мать выставили виновной в измене, когда её вины в том не было. Насилие ничем нельзя оправдать.

— А было ли оно? — усмехнулся Экшворд, желая ещё больше вывести противника из себя и вынудить совершить ошибку. — Я слышал иное. Леди Аурика, по слухам, проходу моему деду не давала. Какой дурак откажется от лакомого кусочка, так настойчиво предлагаемого? Тем более, что мой дед у твоей матушки был далеко не единственный любовник, и даже не в первом десятке, — и увидев, какой ненавистью полыхнули глаза графа, продолжил уже более уверенно:

— Мне непонятно иное. Ты, предполагая наше возможное родство, попытался уложить свою дочку в постель к моему брату. Зачем?

— Не твоё дело!

— А чем перед тобой и Аквикой провинилась моя жена, что вы решили от неё избавиться?

— Которая, первая или вторая? — издевательски поинтересовался Каэтано, кивая на всё ещё ноющее левое запястье Эша. — Ты же теперь, как я понимаю, дважды вдовец.

И совершенно не ожидал взрыва ярости, охватившей герцога. Который внезапно, совершенно наплевав на собственную жизнь, сделал почти невероятное — нанёс смертельный удар. Экшворд вывернулся из захвата графа, и умудрился нанести удар, по открывшемуся от неожиданности противнику, вкладывая в это действие не только оставшиеся силы и ненависть, но и магически сжигая все защитные амулеты Каэтано.

Лезвие клинка вошло точненько в сердце, обрывая жизнь давнего врага. Однако богиня Судьбы помогав в большом, не могла не напакостить в малом. Вонзившийся чуть ниже рёбер меч графа, лишил последнего остатка сил. Эш только удивлённо вздрогнул, чувствуя болезненный укол и сильнейшую слабость, навалившуюся следом.

— Рей! — заорал Даниэль, бросаясь к покачнувшемуся Экшворду, и едва успел подхватить того буквально за мгновение до падения наземь. — Ты ранен?

— Пустяки, — еле слышно прошелестел тот в ответ. — Царапина. Сама пройдёт. Дан… Тьяна… она умирает. Я чувствую, как из меня тянет энергию, и рука болит. Вот… смотри.

Экшворд с трудом приподнял левую руку и показал запястье, где вместо яркой, чётко видимой супружеской метки, сейчас проступали едва заметные линии морозного узора. Совсем иного, не похожего на прежний. Даниэль вгляделся в белоснежные линии, почти неразличимые на фоне такой же, буквально на глазах бледнеющей кожи, ругнулся и крикнул позвать целителя. Рана, которую Эш в пылу поединка обозвал царапиной, на самом деле оказалось намного глубже и серьёзней. А стремительная потеря крови могла закончиться для Сумеречного герцога совсем плачевно.

Волны ласково омывали тело, тёплая вода баюкала, ластилась к ней, словно котенок, обнимала и защищала. Море с шумом выплёскивалось на берег, шуршало галькой, оставляя на берегу неугомонных крабов. Сказочное место. А Таня так давно не отдыхала на море, что просто не хотелось никуда отсюда уходить.

Солёный ветер на губах, крики чаек. Вот только одна самая упитанная и наглая решила познакомиться поближе. Она спланировала Тане чуть ли не на голову, блеснув при этом ярко-зелёным глазом. «Странная чайка», — мелькнула на задворках сознания мысль.

— Сама ты странная, — вполне внятно ответила ей нахохлившаяся чайка. Птица всё норовила подобраться поближе, заглянуть в глаза. «Выклевать хочет», — снова шевельнулась ленивая мысль в голове.

— Дурра! Дуррра! — зашумела чайка, увеличиваясь в размерах и превращаясь в ту самую ведьму, к которой бабка водила Талину за защитным амулетом. Только на этот раз ведьма, а Таня ничуть не сомневалась, что это именно она и есть, уж больно взгляд показался знакомый, выглядела совсем не старухой, а вполне ещё крепкой женщиной. — Ты, что творишь? Ещё немного так проваляешься и дар выгорит.

Женщина выглядела сердитой. Таня уже хотела было возразить, что раз она ей снится, то пусть сама не лезет и не мешает наслаждаться покоем. И вообще, не следует влезать в чужие сны и портить их своим присутствием. Возмущение прервала увесистая оплеуха по щеке:

— Ну, приходи в себя! Быстро! Ты сейчас растворишься в своей стихии. Хочешь погибнуть?

— Н-нет. Не бейте.

Но ведьма не слушала и трясла Таню, словно грушу до тех пор, пока та не стала вяло шевелиться. Слух уловил чей-то облегчённый вздох над головой. Потом да Таниного слуха донеслись причитания Наяны и чей-то низкий голос, успокаивающий девушку и убеждающий её, что с госпожой всё будет в полном порядке. Рейн Лорсен и не таких почти с того света возвращал, а уж только что инициированную магиню, как-нибудь спасёт.

— А, если не спасёт? — чуть слышно всхлипнула Наяна.