Осколки света

– Возьми для мамы, ей понравится, – сказала миссис Мун с надеждой в голосе. – И сестренке возьми. Тут маленький набор косметики, а еще наклейки, конфеты и фенечки. – И вновь широкая улыбка, от которой разрывается сердце, столь похожая на улыбку Берни. – Многовато сделала, конечно. Но Берни полезно с тобой дружить. Ты хорошо на нее влияешь.

Пришлось из чувства вины взять мешочки, торт и сверток с бутербродами. Лорелей с Грейс взяли свои, и Берни помахала нам на прощание, звонко крикнула вслед:

– Увидимся в понедельник!

Будто ей невыносимо было с нами расставаться.

Увы, к понедельнику все знали, какой ужасный выдался праздник. Наверное, Лорелей разболтала. Магическое представление она опустила, но и остального оказалось довольно – за Берни пошла слава чудачки без друзей. Я этой темы избегала – частично из стыда за Берни, частично из опасения, что меня посчитают ненормальной с ней заодно. А если снились непонятные сны из далеких времен, когда магия казалась проще математики, я себя убеждала: таинственная игра на дне рождения Берни тоже просто сон.

В ту пору зародилось, годами ширилось и росло в тишине нечто. Сорок лет набирало силу. Нечто звенит разбитым стеклом, пахнет паленой резиной. И начинается как всякая подобная история.

С крови.

Песня вторая: Manchild [6]

«Беда! Проклятье ждет меня!» –

Воскликнула Шалот.

Альфред Теннисон. «Волшебница Шалот»[7]

Все наши истории начинаются с крови.

Из «Живого журнала» Бернадетт Ингрэм (под никнеймом «Б. И. как на духу1»)26 марта 2022 г.

1

Из «Живого журнала» Бернадетт Ингрэм (под никнеймом «Б. И. как на духу1»):

26 марта 2022 г.

Музыку, гремевшую в ушах, перекрыл мужской голос. Я постаралась не обращать внимания. Страшно не было, хотя от незнакомца исходил жар враждебности. Я перешла на бег. Поздно. Он вырвал из моих ушей наушники. Стиснул плечо. Почему-то я не боялась, хотя следовало бы. Может, из-за дребезжащих в ночи аккордов Manchild. Мне всегда нравилась эта песня. Мартин надо мной посмеивался. К хип-хопу он равнодушен. Кейт Буш – вот кто ему по вкусу. И другая Кейт, которая до сих пор живет в его паролях.

А ну смотри на меня, тварь! Смотри на меня, я сказал!

Некоторые сны явственнее самой яви. Сегодняшний сон оторвал меня от Мартина, от воспоминаний о нем и Кейт и швырнул в параллельный мир, где я превратилась в другую женщину: она одна, в ужасной опасности, и уговаривает саму себя, что это сон, такого просто не может быть…

Женщина вспоминает гостиную в своем доме. Картины в пастельных тонах на стене. Серо-бежевое покрывало на диване. Разноцветные корешки книг в шкафу. Своих детей: Мэдди и Сэма. Они улыбаются с фотографий на каминной полке. Румяные, веселые.

Ничего плохого со мной не случится. Это мой мир. Здесь я в безопасности.

Она ошибается.

Рука все еще там. Чужая рука у меня на плече. Слышу голос, громкий и незнакомый. От мужчины веет враждебностью. Я с тобой разговариваю. Смотри на меня! Смотри на меня, я сказал!

Пытаюсь обернуться. Вторая рука незнакомца сжалась на горле. Слишком поздно; хочу закричать или просто глотнуть воздуха. Он подступает ближе. Смрад его ярости невыносим. Удушье, стиснутое горло и мысль: «Не может быть. Я ведь собиралась испечь пиццу, почитать детям, полежать в горячей ванне с лавандовым маслом, оно помогает от стресса, как же так, не убивай, мне нечем дышать…»

Потом все ускользает, как нырнувший в тоннель поезд, и остается только путаное, на грани сна и яви воспоминание о тьме, холодном ночном небе, запахе влажной мягкой земли, призрачном отзвуке аккордов, звучащих в небытии. А потом я умерла. Шли мгновения, руки незнакомца стискивали мое горло, и даже после смерти я почему-то чувствовала сырую землю, хриплое и медленное дыхание, запах разложения. Казалось, прошла вечность.

Это называется «сонный паралич». С начала менопаузы он у меня бывал раз шесть. Говорят, обычное явление, хотя от этого не легче. Страшно так, будто тебя хоронят заживо в подвале дома с привидениями – давно заброшенном, полном призраков прошлой жизни. Обыкновенно паралич длится всего несколько секунд. Сегодня же он показался вечностью; я лежала во тьме и прислушивалась к шагам живых над головой. Ведь в смерти худшее то, что другие продолжают жить. Солнце светит как прежде. Идут годы. Люди встречаются и расстаются. А для тебя нет места. Для тебя все кончено. Твоя жизнь – краткая, яркая вспышка, которую ни понять, ни разглядеть хорошенько не успеваешь перед тем, как погаснет, – пролетела.