Осколки тебя

— Сука! — слышу в спину, но больше не отвечаю. Просто захлопываю дверь и закрываю ее на замок.

Что будет завтра — не знаю. Но сейчас — видеть его не могу!

***

Он здесь, в моей спальне. Я понимаю это слишком поздно, когда из сна, в который я не успела провалиться, меня вырывает резкий металлический щелчок, похожий на хруст, и шелест чужого присутствия.

Рама окна резко поднимается, и темная фигура проникает в комнату.

Я вздрагиваю и успеваю испуганно вскрикнуть, отбросив одеяло в сторону в попытке вскочить, когда незваный гость безошибочно находит меня в темноте и наваливается сверху. Обхватив ногами, опрокидывает на подушку, закрывая рот ладонью.

От одной мысли, что это может быть Николас, меня ослепляет белоснежная вспышка страха. Теперь я знаю, какой у него цвет. И паника… Она рвется изнутри, заставляя тело биться в попытке освободиться из сильных рук. Очень сильных, мне никогда с такими не справиться.

Они держат крепко, и знакомый, холодный голос произносит у моего лица:

— В прошлый раз на дороге ты меня не испугалась, а надо было!

О, господи! Картер! Это он!

Как только я узнаю голос, мои плечи опадают на подушке, и я затихаю. Но все еще шумно дышу, поэтому Райт не сразу отнимает руку, а только убедившись, что я не стану кричать.

Оперев ребро ладони над моей головой, сам не отодвигается и его яростное дыхание касается моих губ.

— Я видел вас с Лоуренсом! Какого черта он возле тебя ошивается, Холт? Ты не смеешь с ним быть, слышишь? Ни с кем не смеешь!

Глаза из темноты смотрят колкие и злые, несправедливо колючие. Слова звучат так, словно он имеет на меня право, но это не так. Я никому и ничего не должна — ни Нику, ни ему!

— Ты не можешь мне приказывать, Райт, — успокоившись, стараюсь ответить достаточно твердо. — Даже забравшись в мою спальню!

— Возможно. Но я могу кое-что похуже. Например, помочь бедолаге Кевину сломать ногу. Или руку. Или, не дай бог, его цыплячью шею. Я могу многое сделать, Трескунок, чтобы вернуть тебе память!

Это правда. Я видела его той ночью с Уолбергом, и поняла, что он куда опаснее Николаса. Но как он мог подумать, что я забыла?!

Глупый! Как будто у меня больше нет раны!

В горле тут же проворачивается ком, который появился там в один из осенних дней и вряд ли когда-нибудь исчезнет.

— Картер… — я хочу, чтобы он меня услышал. — Алекса не вернуть. Я бы все отдала, чтобы можно было прожить тот день заново и все исправить, но это невозможно. Я просто пытаюсь «быть», так что же ты хочешь от меня, не пойму?!

Райт не отвечает. В темноте видны лишь его очертания и блеск глаз, но голос вдруг звучит обжигающе-холодно, как будто ничего в этом мире не способно его согреть.

— Уезжай! К чертовой матери убирайся отсюда, Холт! Чтобы я никогда тебя не видел! Иначе я не дам тебе быть счастливой… с другим.

Слова сказаны, мы смотрим друг на друга, и горячее дыхание Картера продолжает ощущаться на моих губах.

Я замечаю ему шепотом, потому что не могу смолчать:

— Ты гонишь, но сам идешь за мной.

— Неправда.

— Правда. Ненавидишь, но почему тогда так крепко держишь, что делаешь мне больно?

— Нет.

— Да! Ранишь, не позволяя тебе помочь.

От холодного ветра, залетающего в комнату сквозь открытое окно, мурашки идут по телу, а вот для Райта, похоже, не существует времен года. Он в одних джинсах, на этот раз без куртки, и от его близости напрягаются соски и бесстыже торчат под тонкой майкой. Он отпускает мою руку, склоняется ниже, и они буквально вспыхивают огнем, коснувшись твердой, голой груди парня. Заставив его надо мной шумно втянуть воздух.

Теперь мне ничего не мешает — даже мысли. Меня просто тянет к нему, и я поднимаю ладонь на крепкое плечо. Осторожно крадусь пальцами выше — вдоль шеи к затылку, и зарываю их в короткие волосы. Другой рукой дотронувшись до прохладной щеки, приподнимаю голову и касаюсь своими губами твердых губ Картера — таких упрямых и злых. Пробую, как умею, поцеловать их, чтобы убить в нем то одиночество, которое превращает синий взгляд в лед.

— У тебя вкус океана. И губы сухие. Ты можешь ненавидеть меня, но, пожалуйста, никогда не исчезай…

Глава 39

Наши взгляды неразличимы, а дыхания сливаются в одно — так близко сейчас наши лица. Я убираю ладонь со щеки Картера, но едва успеваю договорить, как он сам целует меня. Расколов собственный лед, вдруг прижимается ко мне, жадно приникая ко рту — горячий и настоящий. Больше не грубый, а стремительный и сильный в своем желании. И в этой его силе я уже не чувствую злости. Сейчас в нем говорит что-то другое, что заставляет меня откликнуться и почувствовать его кожей. Отвечать ему проснувшейся нежностью в ладонях и губах…

Картер продолжает целовать меня, пока воздуха в нас совсем не остается, и мы не отрываемся друг от друга на шумный вдох…

Если это и помешательство, то оно только что накрыло нас двоих. Это было необыкновенно, я словно ушла с головой под воду, но то, что ощутила — обжигающий тело и сердце огонь Райта, пробившийся ко мне сквозь стылую темноту его одиночества, заволакивает взгляд слезами.