Осколки тяжести

Павел пытался рассказать о могучих излучениях Космоса. Но их это не трогало. И Павел, ошеломленный, растерянный, изумленно разглядывал их крошечные фигурки. Для них было "само собой разумеющимся" то, чему он посвятил всю свою жизнь. Создавалось впечатление, что они воспринимают электромагнитные колебания и потоки частиц так ... реально, как мы видим в салоне мягкие кресла или их фигурки с красными точками на шлемах. Мы безусловно дано ощущение скрытых от нас процессов Вселенной, тех процессов, к разгадке которых люди шли мучительным и радостным путем ошибок, поисков и открытий. И наши гипотезы для них, наверно, - примитивные истины.

Павел решил не рассказывать, а спрашивать.

- Что произошло у Юпитера?!!

- Есть ли у нас надежда вернуться на родную планету?!!

На второй вопрос они ответили сразу же: на ожившем экране телевизора космоплан "Вперед!", окутанный пульсирующим облаком, оторвался от Джолии и растаял в розовом тумане.

Они обещали возвращение.

4

Что произошло у Юпитера?

Это озадачило наших гостей. Им, конечно, казалось невероятным, что мы пролетели бесконечность пространства, не зная, под действием каких сил.

Они, оперируя нашими формулами и знаками, пытались объяснить Павлу на экране телевизора сущность происшедшего.

Вакуум... Таинственный вакуум... Это не пустота. Пустоты вообще нет. Пустота - это океан материальных частиц, таких же реальных, как электроны или протоны. Но мы не воспринимаем эти частицы, потому что они все имеют отрицательную энергию. Нам известно, что античастицы - это "дырки" в пустоте.

Мы только допускали существование мира отрицательных энергий. Какие же неведомые людям законы позволили этим существам вызвать к жизни отрицательную энергию и не уничтожить самих себя? Видимо, уровень знаний даже Павла был еще недостаточным, чтобы понять это.

А они упорно говорили о взаимодействии, о каком-то соответствии миров.

Мы, конечно, казались им ущербными существами, лишенными определенных ощущений.

Я говорила много вечеров подряд.

Сначала о зарождении жизни... О первичной клетке... О ее эволюции... Потом о людях...

Теперь мы уже не вмещались в салоне.

Я удобно сижу в кресле, вынесенном из космоплана. Передо мной светится телевизор. Окрестность теряется в скудном сиянии их второго солнца. И покуда видно, все огоньки и огоньки. Это шлемы скафандров. Они иногда начинают слабо покачиваться. Это значит, меня не понимают или не одобряют.

Я говорила о себе. Из нас четверых у меня самый большой земной жизненный опыт.

Детство. И возникло телеизображение. Беленькая хатка-мазанка на пригорке. Подсолнухи вдоль огорода. Мой старший брат Колька гонит утят. Мама стоит в дверях, спрятав руки под передвик. Кусты полыни у дороги. Девочка с длинными косами бегает там. А понимают ли они, эти существа, что это я?

Саша рядом со мной. Его горячая рука легла на мою руку, крепко сжала. Он тоже вспомнил свое детство, свои подсолнухи.

А Павел, наверно, только и думает: как все происходит? Как это образы моего прошлого мгновенно превращаются в изображение?

Но нет! Он взволнован... Земля ведь тоже его!

Первое недоумение у тех бесстрастных существ, что заполнили равнину, вызвало появление моего сына.

А на экране все было точно так, как навсегда врезалось в памяти. Акушерка в низко надвинутой на лоб шапочке протягивает голенького младенца... И вот его уже увеличенное изображение: сморщенный, беспомощный и одна щека полнее другой...

Потом Ангола... Я говорила очень громко, пытаясь задушить их молчаливый, колышущийся протест. Говорила не о себе, а о тех, кто когда-то работал рядом со мной. О самопожертвовании. О высшей человечности... А они только качали своими огоньками!

Сначала я подумала, что они не понимают... Но экран точно отображал мои мысли. Я замолчала.... Понимали, но... не принимали... Не принимали этой отдачи себя во имя других, не знали, что в этом может быть радость. И мне стыдно стало за свою горячность. А ведь я хотела говорить о сыне!.. О том, как он в двадцать лет пошел па верную гибель, чтобы спасти других... Я не стала об этом рассказывать.

Земля звала... Далекая, неуловимая пылинка в просторах бесконечности, - она тянула к себе.

И особенно эта тоска по Родине усилилась, когда для нас стала реальной возможность возвращения.

А Павел торопился наладить связь. Только бы передать людям уже известное, сказать: мы не погибли! Мы еще есть!

И как знать! Может быть, люди сегодняшней земли владеют пространством и временем настолько, что без особых затруднений могут посетить Джолию. Не для нас... Если мы останемся здесь, нас тогда уже не будет. За время их пути к Джолии пройдут сотни наших лет...

Время выигрывает только тот, кто мчится почти со скоростью света... А для того, кто остается на планетах, оно такое же, как и на Земле. Но отрадной стала сама мысль: после нас человек все-таки ступит на эту каменистую землю.

Наши "хозяева" дали понять, что за пределами системы Анлореса связь с Землей можно будет установить. Началась перестройка нашего космоплана.