Осколки времени

Платье было выставлено в витрине и словно дожидалось ее — тончайшее, невесомое, невероятно прекрасное. В пол, с плотным лифом, тонкой бретелью через плечо и изящным узором. Перехваченное под грудью стянутой тонкими складками тканью, из-под которого голубой шифон струился мерцающей дымкой. Подкладка позволяла соблюсти все приличия, и, увидев свое отражение в зеркале, Ульяна уже не смогла от него отказаться. К счастью, туфли и сумочка к нему нашлись в том же магазине.

Ближе к вечеру уставшая, но довольная, она попрощалась с Риганом и Агнессой в холле отеля — у них были еще какие-то планы, а сама направилась к лифтам. Эвансы и в самом деле были удивительной парой: временами они напоминали не супругов, а любовников, которые не виделись по меньшей мере год. Искры от них так и летели. В том, как они друг друга касались, даже в том, какими обменивались взглядами, сочетались все оттенки чувств — от нежности до обжигающей страсти. Они идеально подходили друг другу: в том, что касается темперамента и фривольных шуточек Агнесса ничуть не уступала Ригану. Оставалось только удивляться, каким образом в прошлом между ними затесался Сэм.

Стоящий рядом портье, который держал в руках ее пакеты, мило улыбнулся, и в этот миг двери лифта разъехались в разные стороны. Прямо на нее шагнула высокая женщина в умопомрачительном длинном вишневом платье и мехах. На руках у нее сидел белоснежный персидский кот, лениво и свысока взирающий на всех и вся. Большущий кот с огромными янтарными глазами.

— Баронесса Филиппе, — с гордостью сообщил портье, чудом не свернув шею в сторону проплывшей мимо рыжей особы, одарившей его царственной улыбкой, — она…

Но Ульяна уже не слушала. Перед глазами вспыхнула картинка промозглого декабрьского вечера. Она пыталась достать ключи, зажимая между дверью и боком один из пакетов с покупками, когда невесть откуда выбежал пушистый серый котенок и принялся с мурчанием тереться о ноги. Не совсем кроха, уже постарше, тем не менее он весь дрожал. Янтарные глаза в темноте светились, когда он задирал голову, чтобы посмотреть на нее. Дверь, наконец, поддалась, и Ульяна распахнула ее.

Снизу донеслось громкое мурчание, и она улыбнулась.

— Ну, что стоишь? Проходи!

Дважды упрашивать не пришлось, котенок скользнул в парадную, а потом следом за ней в лифт и на этаж.

Котенка звали Робером. Точнее, она назвала его Робером. Или просто Разбойником — за разбитые вазы, подранные обои и безвременно погибшие зимние ботинки — игра со шнурками добром не закончилась. Он жил в ее квартире, в длинном доме рядом со станцией метро Озерки, которую она снимала до встречи со Стасом. И она забрала его с собой на Мальту.

— Что с вами? Вы побледнели, — голос портье заставил вздрогнуть. Она перевела на него взгляд, открыла дверь в номер. Ощущение было такое, словно время замедлилось и теперь течет в какой-то другой реальности, секунда за десять. Ульяна наблюдала за происходящим, словно со стороны: он занес пакеты в номер, она достала и протянула чаевые, улыбка и благодарность, звук захлопнувшейся двери — и вот уже она осталась одна. Один на один с воспоминанием, которого быть не должно.

Она приняла душ и устроилась на кровати, подтянув к себе колени, глядя на неразобранные пакеты с покупками, пытаясь понять, что делать со свалившимся на нее откровением. Немного знобило — она не стала накидывать поверх тонкой сорочки халат. Раньше ей «представлялось» только будущее, но котенка она нашла в прошлом. В прошлом, которого «не было»? Да теперь уже и не нашла, он так и остался в тот вечер один на морозе, потому что она уже жила со Стасом. Сколько месяцев ее жизни он забрал? Или же… лет?

Негромко хлопнула дверь, Ульяна поспешно вскочила. Стоит ей сказать Сэму хотя бы слово — обратного пути уже не будет. Придется выдержать его вопросы и не только его. Принять то, что случится со Стасом, когда все откроется. И тот факт, что она сломала жизнь человеку. Который играючи сломал все, что было дорого ей.