Осколки времени

Ульяна спрятала лицо в противно дрожащих руках. Нет, сейчас не время предаваться воспоминаниям и сожалениям. Нужно понять, что делать дальше. Понять и действовать быстро и решительно, потому что только от нее зависят жизни всех, кто остался под куполом. Она не может подвести Сэма. Не имеет права просто сдаться и смотреть, как все они умирают.

Ее учили работать с материей. Учили рвать контуры и сшивать их, но что делать с защитой, поставленной мастерами? Сэм говорил, что изнутри все всплески силы поглощаются, но можно ли воздействовать на Сеть снаружи? Когда открывали Мертвый город, он удерживал портал в коридор сквозь пространственную защиту. Возможно, у нее получится вытащить его и остальных таким же образом. Осталось только разобраться со Стасом. И сделать это так, чтобы он ничего не заподозрил, потому что он «всегда на шаг впереди».

— Как мы с тобой познакомились в первый раз?

Он вздрогнул, прищурился.

— Все-таки вспомнила?

— Скорее догадалась. Я уйду с тобой. Если ты вернешь время назад и спасешь всех этих людей…

— Мне не нужны твои одолжения, и не смей ставить условия, — он перебил резко, зато продолжал уже терпеливо, будто говорил с маленьким ребенком. — Но ты хотела правды, и ты ее получишь, Солнц. Узнаешь, на что я пошел ради тебя. Только ради тебя.

Кажется, разговор только что свернул в нужное русло. Ульяна помедлила, прежде чем ответить. Ей всегда говорили, что актриса из нее никакая. Что же, всему приходится учиться.

— Так… что ты сделал?

— В прошлый раз мы познакомились на Мальте, — он оперся о поручни, — когда чертов Шеппард тебя привез, я уже учился несколько месяцев. Случайно прокололся, как дурак. Спутался с чувствующей — тогда я мало что знал о мире, и меня сразу потащили в Центр.

— На Мальте?! Ты перевел время… на два года?

Это многое объясняло, да что там, это объясняло все: сны о прошлом и будущем, видения, дежавю и то, что ей так легко давалось обучение.

— Наконец-то до тебя дошло.

— Стас, ты с ума сошел!

— Ты это уже говорила, — он шагнул к ней. — Не плачь. У тебя будет все самое лучшее. Я обещаю.

Ульяна только сейчас поняла, что по ее щекам текут слезы, и это не было игрой. Он действительно сошел с ума, свято верил в то, что говорил. В то, что у них есть будущее. Мужчина, с которым она прожила два года, и которому почти удалось стать для нее по-настоящему родным! Она плакала от страха и сожаления — о том, чего уже не вернуть. Увы, теперь у них не осталось даже прошлого — того, которое хотелось бы сохранить и изредка бережно перебирать, как старые фотографии. Они застыли вне времени, среди его осколков, разбросанных по реальностям.

Он посмотрел сквозь нее, провел тыльной стороной ладони по щеке. Ульяна невольно дернулась, и Стас замер, будто обжегся. Убрал руку.

— Я никогда больше тебя не ударю, Солнц, — он погладил ее запястье, дернул за цепь, подтягивая к себе. — И подумаю, как избавиться от остальных, чтобы они не испортили нам жизнь.

На слове «избавиться» Ульяна вздрогнула. Образ Стаса — каким она встретила его в отеле, померк окончательно. Прищуренные глаза, в которых плещется безумие. Сжатые пальцы, тонкая линия губ. Прыжки во времени в самом деле свели его с ума, но он не остановится. До тех пор, пока это его не убьет.

— Я сразу понял, что ты должна быть моей, но ты крутила роман с чертовым Шеппардом. Что бы я ни делал, ты все равно выбирала его. Разумеется, по сравнению с ним я казался никем, — потемневшие глаза Стаса метали молнии. — Это в Петербурге я был человеком, человеком с большой буквы! А здесь…

Он махнул рукой.

— И тогда я решил рискнуть всем. Всем! Ради тебя! Ради того, чтобы быть с тобой. Понимаешь?

На щеках застывали слезы, но сомнений больше не осталось. Ульяна подалась вперед, прижалась губами к губам. Стас сжал ее волосы, резко потянул, заставляя запрокинуть голову.

— Ты только моя, Солнц, — он разжал кулак, нежно погладил по голове, — только моя. Запомни.

А потом впился поцелуем в ее рот — яростно, неистово, жестко. Она ответила, переплетая свои пальцы с его, вжалась всем телом. Цепи змеями вились вдоль обнаженных рук, холод шел по коже, запечатывал силу пробужденной. Слишком много проклятого металла! Слишком много.

Ульяна замерла, собирая силы. У нее всего одна возможность, второй попытки не будет. Боль пронзила виски, но она продолжала продираться через слои металла, один за другим, не пробивая, а обходя, сливаясь с ними — как учила Клотильда, все глубже и глубже. Она будто погружалась под воду, в пучину, смыкающуюся над головой, а холод перетекал вовнутрь. Контуры дрогнули и подчинились, Ульяна ломала их, искривляла и сращивала по новой. Крик Стаса донесся словно из другой реальности — глухой, еле слышный, он попытался ее оттолкнуть, но Ульяна вцепилась в него мертвой хваткой. В ушах звенело, металлический солоноватый привкус во рту заставил судорожно сглотнуть. Только когда все было кончено, выдохнула боль сквозь сжатые зубы.